– Увы, он не продается, – расстроил одноглазый порождение тьмы.
– Мальчик со мной. И тебе лучше забыть про него, кто бы ты ни был.
Дружище.
– Жаль, – вполне по-человечески вздохнул монстр. – Но старый
обычай требует оставить в лесу нечто ценное. Он настолько ценен для
тебя?
– Еще бы.
– Тогда я возьму лошадь.
– Нет, Красотка – моя верная спутница. Прости, нам совсем нечего
тебе предложить, кроме слов взаимного уважения.
– Кажется, ты совсем не уважаешь древний закон. Любой, кто
ступает под кроны Рыжего леса, должен задружиться со мной, и тогда
ему всегда будет сопутствовать удача.
– У нас свои законы. А твои остались глубоко в прошлом.
Фавн только обиженно заурчал в ответ на такое неуважение к
древним обычаям, но так и не посмел переступить черту.
– Все же позволь мне подойти поближе и понюхать его, – не
сдавался хозяин леса. – Дюже схож он с моим другом, которого я
потерял в чаще… Он украл у меня кое-что, и теперь я с ног сбился в
попытках вернуть мою собственность.
– Поищи где-нибудь в другом месте своего друга, – гнул свое
Каурай, бегая пальцами по рукояти меча. – Ближе ты не
подойдешь.
– Это почему же, позволь спросить? – сверкнула глазами адская
тварь.
– Потому что ты очевидно не так глуп, чтобы принять меня за
простого торговца, которому не повезло заблудиться в лесу.
– Твоя правда, на торговца ты не тянешь…
– Посему убирайся с миром. И мой Куроук останется в ножнах.
Существо еще немного постояло на месте, высверливая в упрямом
человечке дырку взглядом, но не посмело делать роковой прыжок. Лишь
глубоко вздохнуло и почти бесшумно пропало в темноте. В ушах Игриша
остался треск когтей, скребущих по коре, когда огромное тело в
несколько прыжков забралось на дерево, и пара тяжелых ухов, с
которыми оно прыгало с ветки на ветку.
– Быстро хватай завтрак и в седло, – вырвал Игриша из оцепенения
голос Каурая. – К вечеру будут хутора, а тут нам засиживаться нет
резона.
Рассвет робко перемигивался между ветками – словно утро с
великой осторожностью выходило из укрытия, стоило только этому
порождению седой древности убраться восвояси.
Игриш дожевывал завтрак уже в седле, когда они выводили Красотку
на дорогу, которой придерживались весь минувший день. Каурай
пришпорил кобылу и понесся торопливой рысью, так что мальчику
пришлось вцепиться той в гриву. Но не успели они отъехать от лагеря
и на пару сотен шагов, как услышали топот копыт. Следом с диким
ржанием к ним навстречу вылетела взмыленная пегая лошаденка без
седока. Стоило им поравняться, как она запуталась в кустарнике и
чуть не рухнула наземь. На ее боку краснела глубокая рана от
когтей.