– А как насчет этих? Их тоже предлагаешь спасти? – кивнул
одноглазый на тела людей, засыпанных пылью и грязью, замученных
людьми Крустника, дожеванных ведьминой пляской. Он давно сбился со
счета скольких из них забрала прошлая ночь, полная криков, огня и
крови. Всем им суждено лежать здесь неприбранными еще множество
дней, пока их будет терзать погода и клевать воронье. Или кто
похуже…
Не успели глаза мальчишки снова пробежаться по следам
скоморошьей ватаги Крустника, как он сложился пополам и принялся
блевать по второму разу. Кажись, еще чуть-чуть и из него душа
выпрыгнет.
Бедный мальчик… – проскрипел Щелкун. – Был бы я его отцом, я
бы его пожалел. Но я всего лишь череп. Какой с меня спрос?
– Забери хотя бы ее… – выдавил наконец мальчуган.
Одноглазый хмыкнул и дернул поводья, но мальчик только сильнее
вцепился в седло:
– Я могу бежать за лошадью! Только возьмите ее, похороните ее,
пожалуйста. Я же обещал… Я… Я все, все сделаю для вас, дяденька.
Обещаю!
– В самом деле? – ухмыльнулся одноглазый и навис над мальчиком,
словно массивная черная гора, уставившись на него единственным
глазом. – Сделаешь все?
Тот резко побледнел, словно его водой окатили. На глаза ему
сразу попалась дюжина длинных штыков, которые свисали с портупеи по
обе стороны пластинчатого нагрудника. И череп со светящимися
глазами, и метла, покрытая пеплом, и тот страшный, огромный меч,
который придется впору только палачу.
Он походу сейчас обоссыться от страха! – возопил Щелкун. –
Если что, я тебя предупредил.
Вооруженный до зубов всадник схватил мальчика за шкирку и чуть
дернул. Через мгновение у бедолаги был такой вид, словно он бы с
удовольствием откусил себе язык – лишь бы взять свои слова
обратно.
Но парень только кивнул, едва протолкнув вязкий комок в
горло.
– Хороший мальчик, – кивнул одноглазый и отпустил мальчугана,
вновь отчего-то сомневаясь. Где он мог его видеть...
Вдвоем они не без труда, но уложили несчастную Маришку кобыле на
круп. Скакунья рассерженно заржала, крайне расстроенная не только
тем, что ее притащили на тлеющее пепелище, заваленное трупами, но и
пытаются пристроить один из них ей на спину. Одноглазый оставил ее
ворчание без внимания. На скорую руку привязал тело к седлу и
тяжело взгромоздился на лошадь. Та недовольно фыркнула, но
подчинилась. Пошла рысью.