Мальчишка, смахивая слезы, засеменил следом.
Странный ты… И зачем тебе лишние сложности? Какой сейчас
месяц на дворе? Август, или уже сентябрь? Помогая каждому
встречному-поперечному кмету, ты до зимы не увидишь даже хвоста
упряжки. Будешь ползать по сугробам, околеешь, бестолочь! Я тебя
выкапывать не буду!
До околицы было рукой подать, когда мальчик неожиданно вскрикнул
и побежал в противоположном направлении, поднимая вал пепла в
воздух.
– Подожди, я сейчас! – воскликнул он, обернувшись, и едва не
растянулся на земле.
Ну наконец-то, – обрадовался череп. – Туда ему и дорога.
Давай, бросай эту девку и поехали отсюда…
Одноглазый проигнорировал слова этого болтуна и, выругавшись,
придержал лошадь:
– Ты куда собрался, засранец?!
Но мальчик уже скрылся за поворотом. Несся он с такой скоростью,
как будто за ним увязалась вся ведьмина упряжка и Сеншес за
компанию. Одноглазый злобно сплюнул, но развернул кобылу, что ей
вдвойне не понравилось – снова на это кладбище?
Босоногие следы мальчишки тянулись к небольшой хатенке, которой
повезло пострадать чуть меньше прочих, и пропадали за порогом.
Крыша дома, пусть и пострадала от огня, но еще держалась, исходя
легким дымком. Одноглазый задержал лошадь у плетня, выждал немного
и кликнул мальчишку, помянув пару раз его по матери за
нерасторопность. Хатенка ответила ему гробовым молчанием.
Может быть, он забыл суп на печи?
Тогда одноглазый, разрываемый горячим желанием послушаться
своего спутника – бросить труп на землю и умчаться подальше от
этого трижды проклятого места, спешился и пересек двор. В спину ему
полетели проклятья и увещевания.
Но одноглазый и сам не понимал, какой Сеншес держит его здесь,
ведь это ни на шаг не приблизит его к неуловимому Гону. Но нечто не
давало ему просто так бросить мальчишку на произвол судьбы. В его
глазах он уловил нечто смутно знакомое…
Когда одноглазый сунулся под крышу, в голове созрела жажда
выпороть мальчику до комариного писка – дай только выбраться
отсюда. Не успел он оказаться в сенях, как из комнат раздался
грохот. Одноглазый раскрыл дверь и оказался в жилой половине.
Навстречу ему с веселым металлическим звоном вылетел тусклый медяк
– не спеша монетка прокатилась по полу и звякнула о сапог
одноглазого.
Найти засранца труда не составило. Он стоял в углу мрачной,
обгоревшей комнатушки, дрожал и не мог вздохнуть. Крупные капли
слез катились по его подбородку. К шее был приставлен огромный
мясницкий нож. По полу была рассыпана горка монет.