Ох, и будьте вы прокляты со своими лошадьми! – закусил губу он,
наспех сочиняя историю поправдоподобней. В голове его мельтешили
разные мысли, одна глупее другой, мешая раскрыть рот и…
Сказать правду?..
– Это мои кобылы!
Красотка фыркнула, то ли подтверждая его слова, то ли
насмехаясь. Мужички переглянулись, покивали чубами, пожевали усы,
сбили шапки на лбы да дружно разразились хохотом.
– Ишь какой смешной! – затряс песочными усами пузатый казак с
пугающе огромной пищалью на плече. – А позволь узнать, зачем такому
мальчонке не одна, а целых две кобылы?! Да еще и такие, какие и
самому пану воеводе придутся впору – факт! Уж не украл ли ты
их?
– Нет, – выпалил Игриш, силясь удержать Красотку, которая все
больше распалялась и рассерженно переступала копытами, стоило
только казакам развеселиться. – Это кобыла моего друга.
– И где же твой друг? – не отставал толстяк, упирая свою пищаль
прикладом в землю и положив на нее здоровые локти, каждый размером
с талию Игриша.
– Он… он отошел… – буркнул Игриш и тут же покраснел до ушей.
– По нужде, я надеюсь?
Снова казаки похватались за животы и чуть не попадали со смеху в
речку. Один лишь предводитель ватаги, тот самый усач-атаман, первым
вышедший из леса, оставался почти невозмутим – губы его смеялись
вместе со всеми, но этот острый, ястребиный взгляд ни на мгновение
не сходил с физиономии Игриша. Он стоял, прямее палки, и все
поглаживал свои холеные усищи, которые едва не доставали до ключиц.
Облачен он был, как и его товарищи, в поношенный синий зипун,
поверх которого была накинута кольчуга с короткими рукавами. В ухе
этого казака сверкала золотая серьга.
– Ишь какой панский инструмент приторочен к седлу этой вороной
кобылки! – указал казак с всклокоченной поседевшей бороденкой на
шестопер Каурая, который покоился на боку у Красотки. – Да таким
чертом не грех этого мальца в землю с одного удара вогнать. Что же,
и это тоже твой шестопер?
– Мой…
– Иль твого друга?
– Моего друга!
– Так твой или друга твого? Али вы оба за один шестопер
держитесь?
Игриш скрипнул зубами, когда казаки снова начали хохотать, все
больше волнуя Красотку.
– Какой интересный у тебя друг. Как звать ево?
– Каурай, – сквозь зубы выговорил Игриш.
– Ка…гурай? – переспросил престарелый казак из-за спин своих
товарищей, сосредоточенно сведя редкие брови и почесав затылок. –
За какие же нынче подвиги такие клички дают?