Мост, не выдержав отчаянного столпотворения, крякнул и принялся
разваливаться, а бедные казаки с криками и проклятиями посыпались в
воду как яблоки.
Игриша удалось остаться целым и не угодить под мост только
каким-то чудом – мальчик вовремя обнял столбик, и по счастью именно
он и устоял. Больше всех не повезло тем, кто оказался близко к
пегой кобылке – она с испуганным ржанием завалилась на бок и со
страшным всплеском рухнула прямо в речку, увлекая за собой и
громилу Горюна, который так и держался за ее уздечку, и еще парочку
казачков помельче.
Виновница бардака к тому моменту была уже на берегу и со всех
ног неслась к лесу, оглашая окрестности недовольным визгом. Ей
вторила отборная мужицкая брань, которой бурлила доныне спокойная
речка Смородинка.
– Экая недотрога! – цыкнул зубом усач-атаман, провожая кобылку
взглядом. – Не лошадь – зверь!
Они с Игришем и были теми единственными, кому удалось удержаться
на том, что осталось от моста. Другие казаки, коим не повезло
оказаться на пути Красотки, активно гребли к берегу и насквозь
мокрые плелись по камышам, ругались и выжимали оскорбленные усы.
Горюну с его невезучей лошаденкой пришлось тяжелее остальных – но и
он таки вытащил ее на берег, целую и невредимую, пусть и дрожащую
от страха.
– Эх, ма… Теперь весь порох что твой табак, пан Рогожа! Что ж ты
не сказал, что твоя кобыла с норовом?! – крикнул Игришу пузатый
казак, выливая воду из пищали. – Так же и убить недолго – факт!
Игриш не нашелся с ответом, как раздался новый крик:
– Эй, глядите-ка! Этот черт возвращается!
Головы с обоих берегов разом повернулись к опушке, где пропала
разозленная кобыла. Но увидели они не только вороную, гордо
вышагивающую по тропе, фыркая на каждый вздох опозоренных
казаков.
– Что тут? – поморщился Каурай, едва удерживая поводья
своенравной лошади. Рядом с ним понуро брел какой-то чумазый
темненький мальчишка, таща за собой волокуши с какой-то рогатой
хреновиной.
– Ты что ли Каурай? – поинтересовался усач-атаман, переводя
взгляд то на одноглазого, то на его несчастного спутника, на
котором лица не было. Он бросил волокуши, и попытался улизнуть, но
одноглазый ловко поймал его за шкирку.
– Вижу, мы уже знакомы, – кивнул он, с интересом поглядывая на
казаков, только что искупавшихся в речушке. – Это ваш озорник?