– Я… это… – только и смог проговорить чумазый мальчишка,
сглотнул и затих.
– Убечь хотел, паршивец, – покачал головой усач-атаман. – Вот
погоди, как я тебя отделаю! Мало нам бед да несчастий?! Это ты
лошадь украл?
Мальчишка только надул желваки и промычал что-то
нечленораздельное.
– А? Не слышу! Горюн, тащи его, дурак, твой это ученик, так его
и растак! – крикнул усач-атаман, выглядывая Горюна за спинами
казаков.
– А чего я-то? – промычал тот. – Привязанный он что ли?
Мокрая глыба Горюн вышел из толпы и, понурив голову, зашагал к
Бесенку. Но не успел он приблизиться, как мальчишка пружиной
взвился на ноги и бросился обратно – в лапы к прежнему одноглазому
мучителю, но снова хлопнулся в пыль и растянулся у его сапог. Горюн
поглядел на обоих грустным, тяжелым взглядом, сплюнул и махнул
лапищей:
– Мне таких подмастерьев и даром не нать… В мешке его место.
– Не надо в мешок! – отчаянно закричал мальчишка, ползая в пыли.
– Не хочу!
– Замолкни, щенок, мало видать тебя пороли! – ощерился
усач-атаман и ткнул пальцем в Каурая. – Ты!
– Я.
– Ежели ты Каурай, то я зовусь Кречет, – представился он. – Не
знаю уж, с какими ты сюда помыслами пожаловал, мил человек, но у
нас тут баловать не можно. Мы и так хапнули лиха с горкой. Посему
пришлым угождать да пестовать их не намерены. Откуда и зачем?
– Я опричник, а тот мальчишка – мой спутник, Игриш. Рассчитывали
на приют. За деньги.
– Опричник что тот же разбойник, эвон какая рожа расписная! –
махнул на него нагайкой бородатый Рогожа. – Небось заодно с
душегубцем Баюном они. Только расспросить дай, где их атаман
прячется… Потом уже в мешок и в омут, и вся недолга!
– Плохая идея, – покачал головой Каурай, распустил ремень,
пересекающий нагрудник, и схватился за рукоять меча. – Или, может
быть, ты сам хочешь сунуть меня в мешок?
– А ну, хлопцы, окружайте его, паскудника! Я из-за его дьявола
насилу из воды выбрался, пропади он пропадом!
Хоть Рогожа и не на шутку раззадорился, однако хлопцы замялись и
не спешили грудью бросаться на меч одноглазого. В отличие от них,
облаченных в зипуны и кольчуги, Каурай был закован в настоящие
доспехи с клепаными наплечниками, наручами и парой поножей. Игриш
не сомневался, что случись им схватиться, то казаки таки одолеют
одноглазого, но половина точно поляжет, сраженная его длинным
клинком. А это, как выражался Кречет, не можно.