– Нечестно это как-то, пан Рогожа… – забубнили и зачесали головы
казаки. – Всем на одного набрасываться – нет в этом чести! А можа и
вправду, невиновный он.
– А когда такие, как он, тати Баюнские, хаты грабили да жинок
ваших насильничали, была в этом честь?
– Ну... – пробежал вздох по рядам казаков. Сердце Игриша тоже
сделало кувырок и затихло при этих словах.
– Или вы забыли, зачем мы здесь?! – не унимался Рогожа, то
бледнея, то краснея от злости. – Забыли, негодные, как бедную
дочурку Щуба прошлой седьмицею на дороге нашли – всю побитую без
единого живого места?! А вы еще за честность с этим баюновым
отродьем гутарить вздумали, тьфу на вас!
– Не горячись, кум, – проговорил Кречет. – Я тут смертоубийством
заниматься не намерен, пока сношения этого человека с Баюном не
доказаны! А доказывать это прямо на дороге – Спасителя гневить.
– …кто такой этот Баюн? – подал голос Игриш, с опаской
поглядывая на Кречета.
– Разбойник, коих земля едва носит, – буркнул казак в усы. – А
ты помалкивай! Наболтался уж.
Игриш прикусил язык. Кречет вновь обратился к Каураю:
– Сдавай оружие, мил человек. Не гневись, но таков порядок! Вы
оба, значится, подозреваемые и под следствием. Ранко, чего стоишь?
Помоги ему сдать меч и вона остальные побрякушки! А то он, глядишь,
запутается в своих железках.
Черноволосый казак сделал шаг вперед и с каким-то извиняющимся
выражением на алых устах подошел к одноглазому, но тот не подал и
тени сомнения в том, что добровольно не собирается разоружаться.
Только крепче сжал рукоять и упер окованный железом конец ножен
прямо в могучую грудь молодого богатыря Ранко.
– Не спеши, паренек…
Ранко не дал ему договорить – рука его быстрее молнии метнулась
к сабле и широким движением обнажила сталь. Остро отточенное лезвие
столкнулось с ножнами и отбило тяжелый меч в сторону. Ошеломленный
Каурай попятился, сплюнул и решительно перехватил рукоять двумя
руками.
Когда оба воина принялись кружить и обмениваться звонкими
ударами, ватага Кречета разразилась криками и одобрительным свистом
при виде негаданно вспыхнувшей сечи.
– Ранко! – махнул рукой Кречет и досадливо сплюнул, глядя на то,
как парень яростно размахивает саблей. – Ранко, ты чего
ополоумел?!
Тот не подал виду, что услышал товарищеский окрик, и раз за
разом коршуном бросался в атаку, но снова и снова наталкивался на
крепкие ножны. Меч Каурай держал на манер шеста, вращал и то и дело
пользовал, то ли как топор, то ли как крюк, охотясь за ногами
молодого казака. Даже и не думал вынимать клинок или хвататься за
штыки.