Еще поговаривали, что к югу снова видели троицу прекрасных
ведьм, глядеть на которых если и дозволяется Священным Писанием, то
лишь через левую подмышку, и что одна из них, якобы сговорившись с
самим чертом, третьего дня похитила с неба месяц. Темень упала
такая, что несчастный пан Чубец вместо своей хаты сослепу завернул
на порог к панне Перепелихе, провел с ней целую ночь и ушел в
весьма благостном расположении духа. А была та панна самая что ни
на есть всамделишная Духобаба, но об этом предпочитали много не
болтать.
Прошлым вечером снова слышался таинственный колокольный бой,
временами раздающийся со стороны старой заброшенной церквы, по
слухам, заложенной и немедленно проклятой самим святым Енеем.
Церкву ту оставили еще до закладки воеводиного острога, но пойти
туда совсем невозможно, ибо путь к ней давно зарос бурьяном и
мор-травой, и никто не найдет впредь туда дороги. Разве что
непутевый панич Щербак как-то с пьяных глаз заплутал в Рыжем лесу,
посреди которого и стоит та церква. К полуночи он таки добрел до ее
сгнивших стен, да и бежать бы ему со всех ног, но ударил, видать,
зеленый змий ему в темечко, он и сунул нос в раскрытое оконце.
Сеншес ведает, что он там увидал, но вернулся панич как лунь седой
и окромя слова “селедка!”, которое он не уставал повторять в ответ
на любой вопрос, ничего от него более и не слыхивали.
Ну и конечно обсуждали негаданно вспыхнувшую войну Фебора с
Пхеи, наперебой поносили проклятого Крустника, ждали новых налетов
баюнских молодчиков и примкнувших к ним колядников, а то и кочевых
полчищ из шатранских степей, а также поминали еще великое множество
всякого вздора, который Игриш решил пропустить мимо ушей.
Голову фавна, с которой заявился Каурай, не стали долго
разглядывать, с места пустившись в горячий спор, кому она таки
могла принадлежать. Сошлись на том, что ее мог оставить после себя
Лесовик, прежде чем пойти искать себе пару, как это обычно делают
иные парубки, которым нет никакого дела до отцова мнения, а дай
только поноситься за юбками. Или же се есть тот самый неуловимый
Кудлатый Уй, однако эту версию сразу же отбросили за неимением
доказательств о приближении Третьего конца Света. Кто-то робко
признал в рогатой башке бычка, с которым пан Зволыга в прошлом годе
собирался победить в ярмарочном соревновании, да так замечтался о
новой пищали, которую давали за самого красивого бычка, что
заявился на ярмарку в гордом одиночестве, сжимая в руках
перекушенную веревку. Бычка же и след простыл, и никак не мог
припомнить пан, где же он видел его в последний раз. Увы, Зволыга
свою животину в голове не признал, а только бранился, что точно бы
победил, если бы Сеншес не отвел от него удачу вместе с бычком. Про
происхождении головы почему-то позабыли спросить самого Каурая, но
тот и не настаивал. Голову засолили, сунули в бочку да и закатили в
погреб подальше от любопытных глаз и длинных языков.