Кажется, я вложил в удар всю
доступную мне силу - чекан застрял в черепе врага...
Последнего черкаса пригвоздил к полу
ударом сабли Черкаш – а я, разглядев на полатях небрежно брошенный
на них пистоль и короткий татарский лук, с некоторым облегчением
выдохнул: все же у воров было огнестрельное и иное дальнобойное
оружие. Вот если бы его не нашлось, и выяснилось, что черкасы
перебили жителей села, пока мы напрасно бездействовали – по моему
приказу! – то тогда бы я потерял всякое уважение в отряде и веру
подчиненных в себя.
Да что там. Я и сам бы себя перестал
уважать – и в себя верить…
…В годы Великой Отечественной было
немало партизанских отрядов, созданных на базе диверсионных групп
из числа опытных пограничников, подрывников, бойцов осназа НКВД,
отправленных в тыл врага и десантированных с парашютами. Они
становились ядром быстро разворачивающихся партизанских отрядов, а
то и соединений – и благодаря отличной подготовке, связью с
центром, восполняемыми запасами взрывчатки и взрывателей, наносили
очень чувствительные удары по врагу. Прежде всего – по
железнодорожным магистралям, пуская под откос эшелоны с боевой
техникой, артиллерией и личным составом вермахта, уничтожая горючее
и собирая важные разведданные о враге. Порой проводились и мощные
силовые акции, вроде атаки на нефтехранилища или ключевые мосты,
имевшие надежную охрану…
Обратной стороной медалью успехов
подготовленных диверсантов, получающих задачи от центра, были
массовые расстрелы заложников и угоны советской (русской,
белорусской, украинской) молодежи в Германию. Немцы вводили систему
круговой поруки, часто устраивали облавы, во время которых массово
хватали заложников – а после особо крупных партизанских успехов
нацисты расстреливали людей сотнями… Партизаны знали об этом – не
могли не знать. И все равно после расстрелов шли на железные
дороги, устраивать очередные диверсии…
Потому как страна воевала. Потому
как при удачно спущенном под откос составе из строя могла выйти
разом танковая рота или артиллерийский дивизион (это если говорить
о числе орудий и техники, потерянных безвозвратно). Все шло в общую
копилку победы над врагом на фронте, к конечной цели победы в войне
– в ходе которой нацисты ребром поставили вопрос о самом
существовании славянских народов в СССР… А за расправы над мирняком
партизаны также мстили. Порой – удачным налетом на небольшие
немецкие гарнизоны, разбросанные по деревням или полицейские
участки, подвалы которых были набиты заложниками. Это не могло в
корне изменить ситуацию, но давало огромный моральный эффект – все
же «лесные мстители» не бросали своих, помогали, выручали, спасали…
Но чаще всего наносились менее «затратные» удары (ведь каждый штурм
полицейских участков и немецких гарнизонов обходился тяжелыми
потерями) – и тогда партизаны начинали охоту на наиболее видных
немецких приспешников из числа полицаев.