Не прошло и пары минут, как распахнулась и дверца моей клетки. Вот, получается, настал и мой черёд!
Уже зная на примере подруги, что ни мои мольбочки, ни слезливые просьбочки, на этих людей никак не подействуют, я решила принять уготованную мне участь достойно и гордо. Выпрямилась во весь рост, шире расправила плечи, и, обречённо тряхнув волосами, попыталась изобразить полное презрение к ожидающей меня процедуре. Принижать себя криком тоже не буду! Не дождутся они такого от меня!
Из клетки я вышла сама, и уверенно пошла к бревну. Возможно не слишком послушными ногами, да и перед глазами всё кружилось, наверное, от волнения или чего-то остро заёкавшего внутри, только я пыталась быть самой собой и не выказывать истинных чувств.
«Рабыня! — пульсировало в моей голове. — Вот сейчас я и стану рабыней, как перед тем Латана! Всё-таки не смогла избежать такой доли! И это будет навсегда! Наверно рабыня должна быть покорной? Что же, я сделаюсь покорной, как и послушной, и, возможно, мой хозяин будет добр ко мне и не станет бить и обижать. Со временем начнёт доверять, и тогда я смогу начать искать дорогу домой...»
Меня схватил со спины молодой палач и подтянул к себе за плечи. Он без труда разорвал лиф моего платья, и я тут же почувствовала тепло его юрких пальцев у себя под правой лопаткой.
— Смотри-ка, дедуля! У неё красивая спина! А поставим-ка цветок рабыни ей прямо здесь! — воскликнул он, таким образом привлекая внимание старшего товарища.
Неопределённо кивнув, старик молча поворошил в углях пруток с тавром, с задумчивым видом будто принюхиваясь к ветерку с моей стороны.
— Так ведь госпожа с нетерпением ждёт, — продолжал молодой. — Видишь, дед, какая попалась, на всё сама согласная!
— Пусть ещё маленько подождёт, клейму подогреться надо, — выговорил тот, с задумчивым видом отходя от огня.
— Так мне её пока не раздевать? — покрутив меня туда-сюда, снова спросил молодой.
— Да погоди ещё, пусть покуда покрасуется в своём господском наряде...
Подойдя ближе, и обойдя вокруг меня, старый палач почему-то остановился. Шумно втянул носом воздух, нахмурился и недовольно засопел. Я чувствовала: что-то пошло не совсем так... Взявши локон моих волос, он потёр их пальцами, понюхал, словно заядлый курильщик понюшку табака и призадумался.
— А попридержи-ка её красивую головку! — приказал своему подручному.