Ни звездочки, ни огонька не светится снаружи, словно и нет ничего там, никакого Айсмора с его скрипящими и гнилыми улицами, с постоянно снующими злыми детьми, с его сыростью и неприветливостью, которая отпечаталась на лице каждого жителя. Есть только тишина, ночь и это доверчивое золото.
Ингрид! Сидит себе, не сводя с него взгляда. Словно знает о нем что-то, чего он сам о себе не знает. Ухватилась теплыми пальчиками за его кисть и улыбается мягко. Сейчас вот сольется с легким лучом, бродящим по кухне, и пропадет навсегда из этого потерянного, позабытого всеми богами города. Айсмор, Город темных вод — неподходящее место для подобных созданий, вот и пропадают такие во мраке или уходят на свет.
Бэрр прикрыл веки.
«Я давно разговариваю лишь со своим отражением и с братом, которого нет. И еще вот с тобой, водный змей знает, зачем. Девочка, светлая, чистая девочка, ты знаешь теперь, кто такой Бэрр, что у меня в прошлом и что у меня нет будущего, ты же знаешь, не можешь не знать, каким чудовищем меня считают в этом городе! Да и сказано слишком много, чтобы ты не отвернулась в ужасе и отвращении. Я выложил тебе все-все, что не говорил никому: ни брату, ни отцу, ни самому себе. Мной детей пугают по ночам, от меня даже мразь заезжая сбегает в ужасе. О чем ты думаешь своей золотой головкой? Что ты высмотрела во мне? Как ты могла так плакать после рассказа о моей проклятой жизни?»
Бэрр выдохнул и открыл глаза. Луна скрылась за тучами, а из открытого окна потянуло болотной водой и тухлой рыбой.
Доверие невозможно, доверие осталось в дивном золотом городе, про который рассказывал дед… оно сожжено давным-давно, вместе с Мэннией. Доверие было в его семье, от которой тоже ничего не осталось. Надо уходить от этой спокойной нежности, от этой не его жизни. Подальше отсюда, поближе к собственным стенам.
А еще лучше, ухмыльнулся он, если Ингрид сама сейчас вспомнит, в каком городе живет и что болтают острые языки про Бэрра, помощника винира, да и про то, с какими женщинами он общается.
Да гори оно все ярким пламенем под подошвой кривоухого!
И Бэрр склонился к Ингрид.
Почему она его не оттолкнула? Он ждал этого, ждал и готов был уйти. Он должен уйти, должен! Он хотел уйти — и не мог этого сделать. А Ингрид… Слишком близка, слишком желанна. И она не отказала ему. Она дарила себя, так же щедро и без оглядки, как до этого дарила свое внимание и сочувствие.