– Что ж, не буду вас больше задерживать! – Александр поднялся. – И очень рад был встрече.
Он и впрямь был рад, что все обошлось так просто. А еще невольно подумал, что, может, отказ Элизабет и к лучшему: завести таких близких родственников было бы не слишком приятно, а сейчас Робертсоны не будут претендовать ни на что.
– Мы крайне польщены, ваше сиятельство! И благодарны вам, ваше сиятельство! – подобострастно пролепетала Маргарет, раскланиваясь на пару с супругом, а потом едва ли не бегом выскочила из кабинета: спешила радовать племянницу рассказом о том, как они ее удачно сбыли. Даже на Фредерика оглядываться на этот раз забыла.
Окно заклинило. В дальнем конце галереи, упирающемся в глухую стену, украшенную портретом какого-то дальнего предка хозяина особняка, было безлюдно. Сюда редко заглядывали, и это было идеальное место для побега. Единственное «но» заключалось в том, что окно здесь тоже слишком редко открывали, и рама совсем ссохлась. С Элизабет непременно должно было случиться что-то подобное, как назло! А ведь она и так сбегала неизвестно как, неизвестно куда, в одном бальном платье… и проклятое окно никак не хотело поддаваться. Она подергала его раз, другой, третий, со злости стукнула кулаком по подоконнику, так сильно, что даже вскрикнула от боли – и изо всех сил, в последней отчаянной попытке, толкнула створки наружу. Они поддались с надсадным скрипом и треском – и ей в лицо ударил морозный воздух.
Тут ей впору было бы испугаться закоченеть насмерть одной среди ночи, но Элизабет была слишком зла и перепугана одновременно. Она не боялась ничего, как те лихачи, которые гонят лошадь на слишком высокое препятствие бешеным галопом, рискуя переломать ноги ей и шею себе. Она сделала глубокий, до колотья в груди, резкий вдох – и полезла на подоконник. Всего лишь второй этаж, не высоко, внизу снег, под ним трава. Все будет хорошо. Намного лучше, чем когда родственники продают тебя богатому сумасброду. Или, что тоже вполне вероятно, даже бесплатно сдают, лишь бы избавиться от обузы. Тут она ощутила, что ее ухватили железные лапищи и, приподняв вверх, поставили на пол, а уверенный бархатистый голос спросил:
– И куда вы собрались зимой в одном платье по снегу, Элизабет? Навстречу лихорадке и чахотке? – Разумеется, это был он – Александр Сеймур, который решил сделать Элизабет своей любовницей. Он быстро захлопнул створки и тут же притянул ее к себе, обнимая. – Кажется, вы еще не замерзли, это хорошо.