Мари проводила меня на второй этаж, указала комнату. Женаранец обретался наискосок: синим магическим светом от его двери заливало половину коридора. Моя комната — слева, его — справа. "Ибо прав и праведен тот, кто следует дорогой Света". Мрак его побери!
Для вида я заглянула к себе — обычная трактирная нора — и сразу же отправилась дразнить гусей, то есть обследовать жилище моего нового знакомца. Под вуалью, невидимкой, само собой.
Ага, так меня и ждали!
Этот Рош обстоятельно подошёл к делу: магических стражей столько, что ни войти, ни подсмотреть. Россыпи охранных знаков усеивали стены, пол, потолок, занавешивали окно, роились в дымоходе.
Дымоход многие вообще ленятся защищать, полагаясь на чертят-огарников, которые терпеть не могут потусторонних существ. Как будто сами живые! Но с огарниками я бы поладила. Другое дело — сторожевая магия коллегии. Тут или переть напролом с громом и канонадой, и тогда окаянник съест меня не соля, или неделю сидеть, подбирая отмычки к эфирным замкам и распутывая силки заклинаний.
Через соседнюю комнату я вылетела на улицу и заглянула к стражу Света в окно. Сквозь стекло, замутнённое охранной сетью, был виден тёмный силуэт за столом и бледные пятна каких-то бумаг.
Хорошо. Если нельзя влезть в окно, то почему бы не войти в дверь? По-людски, так сказать.
Вернулась к себе, плюхнулась на кровать. Рыхлый тюфяк просел подо мной, как под живой. Вот что значит сытный обед!
У кровати — сундук, у окна — лавка, у двери табурет с медным тазом и кувшином, вот и вся обстановка. И комната вдвое меньше, чем у окаянника. Ну да я нелюдь негордая.
Выпустила жгутики и накрепко сплела их с тканью зримого мира.
Теперь — за завесу Покоя, в первый предел, он же предел Отрешения.
Серая плоская реальность без света и теней раскрылась, как двери в родной дом. Спокойствие объяло меня, зовя остаться навек, раствориться, забыться... Как всегда. Я парила, впитывая бессуетность Отрешения. Ни мыслей, ни чувств. Можно витать в благостном ничто до конца времён, никуда не торопясь и не боясь опоздать…
Я так и делала — пока покой не наполнил меня, не стал самой моей сутью. Потом шагнула обратно в Мир. А покой, мой покой, остался, сделавшись якорем, который привязал меня к этому городу, к этому трактиру, к этому тюфяку… Две {эманации}, по двум сторонам завесы, удержат мой дух и соберут воедино, что бы ни случилось.