Он уже с нетерпением ждал того момента, когда сможет опустить рвущие больным зубом ноги в обжигающе горячую темную жидкость маленького грязевого озерка, ближайшего к его дому… Однако не прошло и пяти минут, как было припустившая лошадка опять пошла неспешным размеренным шагом, а глаза мужчины сами собой поднялись к небесам. Сердце глухо бухнуло в груди и замерло. Яркая, словно раскаленная добела капля мгновенно рассекла безмятежный небосклон и до странности бесшумно исчезла за горизонтом.
— Что это? Что это было?
Антон даже приподнялся в санях, но тут же упал обратно — лошадь, взволнованная его движением, дернула, и он не удержал равновесие. Будто тысячи игл впились в изувеченные ноги, и, как это часто бывало теперь, боль мгновенно отрезвила его, напомнив слишком многое, чтобы вновь позволить себе… Сцепив зубы, он решительно свернул в сторону дома, уже видневшегося сквозь голые ветви деревьев.
Как обычно, боль после посещения долины Семи туманов ушла. Теперь можно было наколоть дров, затопить печь и приготовить ужин. Тяжело ступая на правую ногу и приволакивая за собой негнущуюся левую, Антон вышел на задний двор и, невольно улыбаясь, подставил лицо под снежинки, такие крупные и неторопливые в спокойном воздухе раннего февральского вечера. Впрочем, топор, давеча забытый в щербатом пне, а теперь с каким-то стыдливым намеком попавшийся ему на глаза, вновь вернул его на грешную землю. Антон досадливо крякнул и покачал головой. Хорошо, что здесь некому было его украсть. Лезвие, однако, уже успело покрыться налетом ржавчины. Не выйдет из него настоящего хозяина. Даже пытаться не стоит.
Антона никогда не занимали ни жатва, ни сенокос, ни уход за животиной — все то, чем жили его родичи. Раньше он был неплохим кузнецом — магия огня и металла, то красного, раскаленного, то седого, остывающего, увлекала его. Сделанные им вещи были надежны и красивы. Чудные петухи украшали коньки всех домов в селении. На каждом свой, с особым характером и, казалось, даже взглядом на жизнь, как и у хозяев самих жилищ… А та лилия, которую он выковал в подарок матери, получилась почти живой… Теперь, после очищения, через которое его провели, он не мог стоять у наковальни. В руках играла силушка. Он и сейчас не напрягаясь гнул в кулаке подковы на потеху немногочисленной деревенской ребятне, а вот ноги…