- Что пожелает королева варваров? – нараспев изрёк воин, гордо выпятив вперед грудь.
В повелительном жесте вытянув вперед руку, девушка потребовала:
- Седлай коней, мой верный воин! Мы едем к нашему месту!
- Ты решила искупаться при луне? - дурашливая улыбка сошла с лица мужчины, прищуренные глаза взирали с подозрением. – Что ты задумала, Гретхен?
- Вэриан, приведи лошадей, - спокойно повторила она, - Свой день я хочу провести с тобой, а не в компании пьяных грубиянов. Поедем к заливу. Подари мне эту ночь.
Не нравилась Вэриану эта затея, но, казалось, про девушку все позабыли, и её день и вправду прошёл вкривь и вкось.
- Хорошо. Только на моём коне поедем. Лишние слухи нам ни к чему.
*****
Не по-женски сильно Лайнеф сжала руку мужа и убрала со своей ноги. Торжество было в самом разгаре, и подвыпивший вождь далеко не в первый раз пытался залезть к жене под юбку. Хорошо, что сидели они за столом, и кроме собак, собирающих объедки да кости, никто не мог заметить развернувшейся под широкими гобеленами маленькой баталии.
- Слушай, женщина, я ведь к другой пойду, - набычившись, пригрозил Фиен жене и вновь нырнул рукой ей под платье.
Угроза не возымела желаемого действия, жестокая тигерна оставалась непреклонна, и рука демона под недовольный рычание вновь вернулась на подлокотник кресла.
- Точно на сторону пойду, - в отмщение пообещал хмельной повелитель всей Каледонии.
Лайнеф взяла с блюда спелое яблоко, покрутила между пальцами. Розовые женские губы нежными лепестками прижались к плоду, бархатный язычок лизнул кожуру. Инкуб сглотнул, столько эротизма было в совершенно естественном этом процессе осязания.
- На пару пойдём, - лаконично бросила Лайнеф мужу и невозмутимо надкусила яблоко.
Если их диалог никто не слышал из-за непрекращающегося веселья, то рёв вскочившего вожака оглушил весь чертог:
- Чегооо?!
В зале стих смех и оборвалась музыка. Все разом обернулись к господской чете. Самые «храбрые» вжали в плечи головы, некоторые, дыша через раз, и впрямь храбрились, но желающих попасть под горячую руку Мактавеша не наблюдалось. Квинт приподнялся, в любой момент готовый прийти на помощь, только не знал, кому, отцу или матери.
Одна Лайнеф под буравящим затылок взглядом мужа непринуждённо и с – чёрт побери! – отменным аппетитом расправлялась с яблоком, будто именно в нём видела причину семейного раздора. Но в тот момент, когда точка кипения покачивающегося во хмелю громовержца достигла своего апогея, и гнев его на неё готов был излиться, эльфийская королева с достоинством поднялась и изрекла: