В одном поцелуе прошло бы сто лет.
Но разве душа утомится, любя.
Все льнул бы к тебе, целовал бы тебя,
Ничто б не могло губ от губ оторвать:
Мы все б целовались опять и опять...»
И девушка поняла, что граф обязательно захочет сделать с ней все то, что кучер делал с кухаркой и даже больше (а ведь на ней будет всего одна тонкая сорочка!), и именно это матушка и имела в виду, когда говорила, что Елена должна во всем слушаться мужа…
Мир рушился на глазах. Сначала строжайшие запреты (ни края рубашки, ни щиколотки в чулках не должен видеть мужчина, и трогать ничего он не должен), а потом ложись почти голая в одну постель с ним и терпи все его прикосновения... Как же так?!
Настроение у обычно спокойной и уравновешенной Елены в последние дни перед свадьбой прыгало как мячик: от приподнятого, когда открывающиеся перспективы виделись исключительно в розовом свете, до удрученного, стоило лишь вспомнить про старого и некрасивого жениха с ужасной репутацией, в одной постели с которым придется ей теперь проводить свои ночи. От одной этой мысли Елену тут же охватывало предчувствие чего-то очень постыдного и крайне неприятного, и отчаянно хотелось горькими-горькими слезами оплакать свою загубленную жизнь. Но девушка проявляла завидную силу духа и всеми силами пыталась держаться так, как приличествует истинной леди.
Состояние Елены тревожило ее мать. В ход шли все средства, чтобы отвлечь и развлечь девушку: примерки, прогулки, письма, беседы, наставления по ведению хозяйства, повторение правил этикета... При этом сама госпожа Лайенс излучала непоколебимую радость и довольство и все своим видом показывала, что Елене несказанно повезло. Однако было загадкой, насколько напускной оптимизм матери передался дочери. Оставалось только молиться Всевышнему, чтобы выдержки невесте хватило до конца. Впрочем, леди Лайенс тоже познала сомнения и даже угрызения совести, пришедшие на смену первоначальной эйфории по поводу столь удачного брака. Но отступать было поздно: решение принято, а ставки слишком высоки. Отныне все в руках Господа.
Не только в поместье Лайенсов и в городском доме Рихарда Алуана готовились к самой ожидаемой и скандальной свадьбе года или даже целого десятилетия. Герцогский дворец гостеприимно распахнул свои двери перед Еленой и ее родителями, приехавшими в столицу за два дня до торжества. Это оказалось очень кстати, потому что останавливаться в гостинице на этот раз было как-то неуместно, а в доме графа пока еще неприлично (мало ли что подумают люди).