Поблагодарила. Но пилюлю ей все-таки решили подсластить:
— Мы заберем тебя домой, если граф станет плохо с тобой обращаться.
Хотелось верить, но как-то не получалось. «Заберем домой...» О, это был бы грандиозный скандал. И ладно бы будущий муж был простым дворянином, вроде шевалье Сарта, но речь шла о ближайшем родственнике самого герцога. Нет, никуда ее не заберут, как бы ужасно граф себя ни вел. Это против обычаев их страны, против религиозных предписаний.
— Я поняла, батюшка, матушка.
С тяжелым сердцем Елена легла спать. Она пыталась припомнить, как выглядит граф, но к своему стыду, не смогла — на балу она совсем не обратила внимания на своего будущего жениха. Но откуда ж ей было знать?! А правда ли, что он так ужасен и зол, как говорят люди? Хотелось верить, что молва ошибалась.
С помолвкой тянуть не стали. Буквально через неделю (впрочем, все согласно предварительной договоренности) граф Алуан приехал в поместье Лайенсов, чтобы лично попросить руки Елены.
Все дни между возвращением семейства Лайенсов домой и визитом к ним графа Рихарда Алуана прошли в какой-то немыслимой суете, кутерьме. Дом спешно приводился в порядок, ремонтировался, отмывался. Будущей невесте шили наряд для помолвки, вернее, перешивали для этой цели одно из платьев, которое носила еще сама леди Лайенс в молодости. Пришлось снова брать деньги в долг и нанимать работников и работниц, потому что без посторонней помощи справиться бы не удалось. Но в день помолвки госпожа Лайенс могла гордиться собой: дом сиял, а Елена была чудо как хороша. К счастью для девушки, из-за всей этой подготовки, в которой она принимала самое активное участие, у нее совсем не было времени думать о своей незавидной судьбе — к ночи она уставала так, что просто валилась с ног и тут же засыпала, а утром поднималась вместе с зарей. Расстраиваться и переживать было некогда.
Волнение настигло Елену в день помолвки. С замиранием сердца девушка ждала встречи с будущим мужем. Пока никто не видел, беспокойно мерила комнату шагами, кусала губы и нервно сжимала руки. Но вот дворецкий объявил графа Рихарда Алуана, и теперь надлежало выйти в гостиную, приняв, разумеется, самый невозмутимый вид. Елена смогла. Она смогла даже улыбнуться этому человеку.
Впрочем, граф оказался не так ужасен на лицо, как Елена успела себе навоображать. Темные слегка вьющиеся волосы с редкими серебряными прядями, гордый профиль, чуть прищуренные карие глаза, от взгляда которых почему-то становилось спокойнее и теплее на душе. Если бы не шрам на пол-лица, графа вполне можно было бы назвать красивым. Хромал, но несильно, для удобства опирался на трость. На десять лет моложе отца, но бодрее, наверно, на все двадцать, несмотря на увечье. Довольно приветливый. Улыбнулся, проговорил какие-то дежурные комплименты — Елена даже не вдумывалась в их смысл, отметила только про себя приятный тембр голоса. А потом вдруг граф сделал предложение, просто, без каких-либо околичностей и витиеватостей: