Она помолчала и вдруг спросила:
– Зачем я вам, в самом деле? Будете менять на своих пленных? Или искать моих родных, чтобы выкупили?
«Чтоб в конец очереди из женихов пристроиться, когда вы от меня шарахаться перестанете», – язвительно подумал Кесари, хотя на самом деле эта идея вовсе не казалась ему такой уж дикой. Если бы не человечьи обстоятельства, в которых они оба очутились… Он протяжно вздохнул, после чего ответил предельно честно:
– Сперва я надеялся вытянуть из вас какие-нибудь ценные сведения, поскольку вы ими, безусловно, обладаете. Но теперь думаю, что вряд ли получится: добровольно вы ничего не скажете, а запугивать вас или хоть как-то давить, когда вы и так до смерти перепуганы, я не стану. И другим не позволю. За это, пожалуй, моим не в меру ретивым баранам стоит отдельную выволочку учинить… – Он вздохнул снова. – По правде говоря, Чарулата-джи, я бы с превеликим удовольствием вас прямо сейчас на все четыре стороны отпустил и еще коня выдал, но не могу по военным соображениям: вам известно, где находится наш лагерь, и отпускать вас слишком опасно. Кроме того, вас и в самом деле можно выгодно обменять на наших пленных, и плохой бы я был сенапати, если бы этой возможностью не воспользовался. Невзирая на то, что вы мне очень нравитесь, а держать вас в кандалах, пускай и в моем личном шатре, не нравится вовсе.
Она вздохнула и потерла переносицу.
– Вы великодушны и благородны, как и следует ожидать от достойного сына венценосного родителя. Обмен, я думаю, вполне успешно состоится, но сомневаюсь, что скоро, – тут Чарулата вздохнула еще более тяжко. – И было бы весьма недостойно с моей стороны лишать вас ложа на длительное время, заставляя спать на полу. Позвольте не уступить вам в великодушии.
Девушка подняла на него печальные глаза, но при этом стало видно, как она порозовела. Румянец очень ей шел. Впрочем, ей все шло, по мнению Кесари.
– На полу спать я сам решил, – немедленно возразил он, однако неспеша подошел и осторожно уселся на край кровати, невольно послужившей поводом для столь трудного разговора. – И если вам до сих пор страшно, намереваюсь претворить свое решение в жизнь. Лелея надежду, что вы не будете продолжать столь же сильно меня бояться все длительное время до обмена. Не я послужил причиной ваших страхов, но меньше всего мне бы хотелось их подогревать…