Перед декатором вот только не вступился, но за это я не могла его винить: во-первых, я ему не дочь, а во-вторых, я действительно сама нарвалась. Ничего не могла с собой поделать, над пьяными выходками этого типа каждый раз потешался весь город, а я уж слишком чутко уловила настрой посетителей. Вот и спела о том, как «один сильный животом воин на коленях признавался в любви лошади, и даром бы кобыле — жеребцу». Случилось это вчера на глазах половины декаты, сегодня стало любимой темой для разговоров и причиной (или только поводом?), по которой один из благородных горожан отказал декатору от дома. Всё бы ничего, но на дочку горожанина офицер имел виды, так что сегодня он пребывал в отвратительном настроении. Мне стоило бы придержать язык, но вдохновение — капризная штука, и воспротивиться миру в тот момент я не сумела: для этого тоже нужно учиться.
Следуя примеру своего господина, остальные его спутники разом поднялись из-за стола и, провожаемые одной из девушек, отправились в заднюю часть дома, где находились гостевые комнаты.
Стоило тихо шуршащей занавеске из крупных деревянных бусин, нанизанных на прочные нити, сомкнуться за спинами гостей, как ко мне, воровато оглядевшись, подошёл хозяин заведения, Лат Большая Крыша. Он следил за порядком в зале, занимал страждущих разговорами, подливал печальным вина — в общем, исполнял обязанности хозяина.
Прозвищем этим мужчина очень гордился. Второе имя дети берут от родителей, жёны при желании — от мужей, а получить своё собственное, да ещё уважительное, совсем не просто. Его нужно в прямом смысле слова добиться, заслужить, и тот факт, что Лата давно уже зовут в честь его любимого детища, означает признание окружающими — и этого детища, и самого мужчины.
— Рина, пойдём, тебя Арна зовёт, — проговорил он, сославшись на свою жену, ведавшую кухней. Я послушно повиновалась, не расспрашивая по дороге — тут идти два шага.
— Рина! — Женщина вправду ждала, потому что, завидев, всплеснула руками и порывисто обняла меня, прижав к широкой груди. — Девочка, как ты?
— Всё хорошо, — ободряюще улыбнулась я, всерьёз удивлённая таким проявлением беспокойства. — Меня спас наш гость.
— Я о нём и толкую! — проговорила она, пронзительно и тревожно глядя на меня снизу вверх.
Дородная и приземистая, Арна была ниже меня на голову и раза в три шире. И ведь народились же у неё такие красивые, статные дочки!