– Сейчас, Мариночка, – хриплым шепотом согласился Саша и после еще пары коротких быстрых поцелуев отстранился, снимая плащ торопливо, даже немного нервно. Он отбросил его в сторону, прямо на пол, и тут же снова притянул Марину к себе, ухватив одной рукой за ошейник, а второй сразу забравшись под юбку. Наклонился – и впился в губы коротким, но очень жадным поцелуем, а потом выдохнул шепотом в лицо: – Хотел. Так сильно, что мне казалось – нас в пару распределят, даже если я тебя просто поцелую, не говоря уж обо всем остальном. И сбежал, как последний трус. Прости, невыносимо долго бегал. Но теперь ты моя. Мариночка, девочка… выпорю! Как всегда хотел, с двенадцати лет. Прямо в аудитории через парту перегнуть – и линейкой… – он прикрыл глаза с шумным вздохом, одновременно совершенно бесстыдно забравшись рукой между ее ног.
Она немедленно представила, как бы это было еще тогда, в Академии псионики, когда они были подростками и болтали, будто лучшие друзья. Да какой там! С лучшей подругой Ирой она не могла так упоенно безотрывно трещать, как с Сашкой. А осознала, что он ей нравится – хотя чего себе врать, что она влюблен – Марина куда позже… лет в тринадцать. Боже светлый, если бы он так сделал, она бы ни одному другому мужчине просто не далась, не смогла бы.
– Так романтично. Линейкой, по попе… А юбку задрал бы? Я бы пищала! А еще нас наказали бы. Нельзя же, рано, до совершеннолетия никаких по попе! – кажется, она говорила совсем бессвязно, зато не забывала помогать его руке проникнуть ровно туда, куда он стремился, привычно направила его, чтобы пальцы сразу попали в нужное место. – Может, даже в разные академии развели бы.
– Конечно, задрал бы юбку. И нашел бы тебя потом, вот как сейчас, даже на соседней планете, не в другой академии. Если бы не был такой дурак тогда. Прости, что был таким идиотом так долго. Маринка-а-а… – его губы были уже не на шее, а где-то ближе к груди, а пальцы торопливо расстегивали форменную блузку: декольте на ней и так было глубоким, но Саше, видно, этого было мало. Да чего уж, самой Марине тоже. И его пальцев, принявшихся настойчиво ласкать ее внутри, тоже было мучительно недостаточно. – А сейчас – будешь пищать? – управившись с блузкой, он потянул ее к двери в соседнюю комнату. В каютах для доминантно-сабмиссивных пар их всегда было две: одна – гостиная и кабинет, вторая – спальня, с большой кроватью и полным казенным набором всего, что необходимо для их специфических утех.