Ждать долго не пришлось, тяжелая поступь женщины была слышна, вот она уже почти подошла к двери. Гер насторожился, навострив уши, все же в нем еще не остыли воспоминания с предыдущей его встречи с Клавдией Ивановой. Гер предусмотрительно отошел подальше, чтобы та не смогла сразу же его достать, если что, а заодно оценить его болезненный, но очень милый вид.
Дверь медленно распахнулась, являя Геру Клавдию со сдвинутыми бровями, которые не сулили ничего хорошего, и, опять же, со скалкой в руке, отчего белое пушистое чудо невольно попятилось к лестнице, продумывая план отступления. Они на мгновение замерли друг напротив друга. Гер попробовал мило улыбнуться или что там такое делают коты, когда очаровывают женщин…
Но тетю Клаву так просто не подкупишь! Она легонько постукивала скалкой по руке, раздумывая, с какой стороны лучше врезать по коту — слева или справа. Гер словно прочитал это желание у нее по лицу, его пушистый хвост непроизвольно начал сильнее метаться по полу из стороны в сторону, выражая крайнее раздражение и недовольство собой, чем привел тетю Клаву в гнев. Гер проклял уже все на свете — все обстоятельства, все убеждения, которые заставили его отправиться на этот отчаянный шаг — встречу с этим монстром в женском обличии еще раз. Ведь знал же, что ничего не выйдет! Что это ненавистница животных, злая баба, не имеющая ни капли сочувствия к живому существу. И вот он вынужден с позором отступать. Он — потомственный маг, гроза демонов и тварей теневого мира! И от кого? Кто его противник? Какая-то противная баба Клава? Со скалкой. Это аргумент.
Он корил себя последними словами. Кого он послушал? Эту молодую ведьму, Киру? Нашел, кого слушать. Ничему его жизнь не учит! Только еще пары ударов скалкой по бокам ему не хватало для полного счастья. Если его тело их еще переживет, то гордость Гера этого уже точно не вынесет. За один день столько раз оплошать!
В панике Гер пятился, когда Клавдия открыла свой рот и зычным голосом прорычала:
— Ты! Мерзкий облезлый кот! Посмел ободрать мою дверь?! — от силы звука ее голоса у Гера закладывало уши. Он уже даже не притворялся, что ему плохо. Ему на самом деле стало нехорошо. Лучше бы явился человеком, раздобыл бы какие-нибудь важные документы, сантехника, электрика, полицейского — что угодно, только чтобы не чувствовать себя сейчас таким униженным и беззащитным. Но, как говорится, хорошая мысля приходит опосля…