— Хорошо бы... Ведь не стар ещё, но что-то очень уж медлил после похорон первой жены, — смахивая пыль уже в который раз с одного и того же места, отвечала одна из служанок.
— Да на его состояние и власть много, небось, охотниц. Вот и выбирает, присматривается.
— Тоже верно, в таких делах торопиться никак нельзя. А юную госпожу как жалко... Ужели и в самом деле ни слезинки не прольёт отец? — вновь промокнула глаза личная горничная молодой хозяйки.
— Не пристало мужчинам уподобляться глупым бабам, — шикнул на женщин давно прислушивающийся к их разговору управляющий. — Случившегося не исправить, а жить следует дальше, подарив покой и уважение усопшей. Ума немного, коли думаете, будто перед вами чувства свои господа оголять станут. Дел нет, языком метёте?! Не вздумайте по соседям мысли свои разносить! Служанку госпожи велено привести, Дороти, иди за мной к хозяину.
Испуганная служанка, теребя в руках белоснежный фартук, не могла ослушаться и, переглянувшись с подругами, пошла в кабинет.
— Завтра рано утром будет прощание. Платье для госпожи подобающее имеется? Переодень и саван приготовь.
— К утру? Ой, господин, не успеем подвенечное пошить. Хозяйка желала в столице к свадьбе готовиться, потому и не приказывала.
— Глупости. Не поверю, зная свою дочь, что не покрасовалась бы в новом платье перед женихом. В него и обряди.
Присев в поклоне, горничная, искренне полагающая, что хозяин лишь от расстройства отдал странный приказ, возразила.
— Как не быть новому, имеется, вот только цвета неподобающего случаю. Невинная ж девушка госпожа наша распрекрасная, в подвенечном...
— Поучи ещё меня! — потеряв терпение, стукнул по столешнице маг. — Делай, что велено! Завтра же на погост и ни днём позже!
Ужин, на который были поданы праздничные блюда, многие из которых готовились заранее, хозяин смаковал в одиночестве. На чело господина Мерсера легла печатью задумчивости некая печаль, и слуги вздохнули с облегчением. Ругается, тоскует, значит, всё идёт своим чередом и переживать за судьбу имения, которое может вовсе остаться без попечения хозяйского, если совсем изойдёт от горя отец усопшей, и собственную не следует. А если, рассуждали старожилы, господин ещё и побьёт кого для облегчения души, то совсем хорошо будет. И для этой цели выдали конюху целый бочонок вина, чтобы и тому веселье, и повод хозяину дать. Одна только Дороти уронила несколько слёз на зелёный шёлк нового платья, не без труда облачив в него свою госпожу.