На набережной напротив Музейного острова яблоку было негде упасть. Над головой плыло звонкое, гудящее многоязычное разноголосье; пестрый народ, обрадованный хорошей погодой, вовсю щеголял в рваных джинсах и коротких майках. Верена смотрела на них с некоторым скепсисом: папина немецкая кровь в ней иногда требовала относиться к одежде попроще, но мамина французская время от времени призывала пытаться тренировать вкус, что бы это ни значило.
В безоблачном небе, синем и пронзительном, висело ослепительно-яркое солнце, и его лучи отражались от отполированного за множество лет диабаза под ногами и окрашивали начинающую желтеть листву деревьев и растянутые вдоль берега Шпрее белые тенты в золотистые празднично-карнавальные тона. Сладкий и терпкий, пахнущий сыростью и опавшими листьями холодный осенний воздух, казалось, можно было разливать по бокалам и пить, как шампанское.
У прилавка с украшениями толпой галдели китайские туристы. Самый спокойный из них — кажется, это был гид, — пытался что-то втолковать продавцу на ломаном английском, на что тот с завидным упорством отвечал на смеси польского с немецким.
А еще было бы здорово, если бы люди понимали друг друга без переводчика, продолжала фантазировать Верена, перебирая почерневшие от времени серебряные цепочки. Вот эта уже ни на что не годится, а вот под ту, если почистить, конечно, вполне можно подобрать какую-нибудь винтажную под-ве-соч-ку… Вот скольких проблем лишилось бы человечество, если бы людям дать возможность просто понимать друг друга, и все. В непонятном ведь всегда ищешь подвох…
Верена взяла в руки тяжелую бархатную шкатулку с ладонь величиной. На крышке красовался какой-то хитрый полустершийся вензель. Кто-то там фон кто-то там… Вот в такой штуке точно можно дарить винтажные погремушки, мелькнуло в голове. Верена заглянула внутрь. На атласной подложке лежали два тонких золотых кольца. А может, и не золотых…
— Слушай, а это вообще серьги или браслеты? Почему такие тонкие?
— Понятия не имею, красавица, — улыбнулся ей молодой, турецкого вида парень, стоящий за прилавком, скучающе засунув руки в карманы джинсов. — Я в женских побрякушках не очень разбираюсь. Но у серег должна же быть застежка, так? А эти сплошные… И на руку по размеру вот как раз подходят. — Он покрутил кольцо на пальце. — Тебе пойдут. Скидку сделаю. А? Всем за двадцать отдаю, а тебе за десять. А? Возьмешь?