для эльфов. Для племени людей это уже зрелость, граничащая со старостью…
Взрослым не понять самых простых вещей: как здорово скатиться на рассвете с тюфяка на лежанке, плюнуть на ладошки и пригладить вечно торчащие белые вихры, наскоро одеться, прокрасться к кухонному очагу так, чтобы никто не видел. А после – стянуть лепёшку из тех, что остались от ужина, прихватить кусок сыру, прошмыгнуть в чулан за удочками, и – поминай, как звали, до полудня! По дороге надо непременно промчаться по самым глубоким лужам, оставшимся в качестве единственного напоминания о непогоде после вчерашнего снегопада. Бежишь, разбрызгивая капли, и в каждой отражается синее холодное небо! За грязные башмаки и не менее грязные штаны влетит от матери, а возможно, даже прилетит по шее, но это так предсказуемо и обыденно, что нет смысла сердиться. Дети в семьях дроу редко видят ласку.
Но кроме живых чудес, дождевых луж и синего неба, в мире есть металл, который тоже становится живым, превращаясь из руды или мёртвого сплава в какую-либо вещь, обретая форму и цель. Каждый meicneoir [Прим. авт.: механик, ирл.] знает, как дивно может петь в пальцах любой предмет, прошедший особую обработку или даже испытавший на себе простое прикосновение мастера, задавшегося целью этот предмет изменить. Каждый с колыбели чувствует, как мельчайшие, невидимые глазу частицы откликаются на прикосновение механика, собираются у поверхности блестящего и гладкого металла, вытягиваются внутри в струны. И вот тогда начинается пение, пронзающее до самой глубины сердца своей красотой – не менее осязаемой, чем любая вещь из золота, серебра или стали, будь то точный прибор для вычисления скорости движения небесных тел или простой амбарный замок.
Колдовство?..
Нет. Всего лишь механика.
– Когда ты будешь учить его по-настоящему? – этот вопрос мать Вэйлина не единожды задавала его отцу, механику по имени Лейс. – Скоро он встретит десятое лето. Мальчишка обучен грамоте, смышлён, но отобьётся от рук, ибо ничем не занят!
– Не знаю. – Задумчиво отвечал её муж и отец мальчика. – Может быть, я никогда не смогу его учить.
– У него что, нет твоего семейного дара?.. Скажи, и уже тогда будем думать, что с ним делать! – жёстко парировала мать.
Она имела полное право на жёсткость. В конце концов, Астор – Тёмная эльфийка, а любая замужняя Тёмная – подлинная хозяйка не только сама себе, но и своим близким, даже если не имеет отношения к какому-нибудь Благородному Дому. Это она распоряжается жизнью своих мужчин, а не наоборот, как заведено в патриархальных семьях Светлых эльфов. Что же касается Благородного Дома, то… мало кто знал, что Астор из ремесленного посада, хранительница библиотеки самой госпожи Мораг, Первой жрицы Ллос, главы Конклава, тоже не в сарае родилась, будто какая-нибудь крестьянка.