Дома теснились вдоль узкого канала, полутьму разгонял лишь фонарь на носу нашей лодки. И все-таки мне почудилось, будто я уловила какое-то движение. Резко, так, что суденышко качнулось, повернулась вправо.
– Госпожа! – предостерегающе окликнул меня лодочник.
Непонятный испуг сковал все мое тело. Я замерла, застыла изваянием и смогла только прошептать:
– Кто это?
– Где, госпожа?
– Там, справа. Видишь?
Лодочник приподнял шест и тоже повернул голову.
– Нет, госпожа. Да нет там никого, почудилось тебе. Примерещилось. Спят все, а что до гуляющих – сама ведь видишь, негде здесь гулять.
Он был прав: вдоль канала тянулся только узенький причал с пришвартованными к нему лодчонками, и сразу на него выходили фасады домов. Вряд ли бы кому-нибудь взбрело в голову прогуливаться по столь неудобной улочке. И все же мне казалось, что кто-то скрывается там, в сумраке. Кто-то, кто не сводит с меня глаз. Этот взгляд, настойчивый, сверлящий, я ощущала спиной до тех пор, пока мы не свернули в очередной раз. И лишь избавившись от него, почувствовала, что сковавшее меня оцепенение прошло. Возможность двигаться снова вернулась ко мне, вот только странный страх, пронзивший сердце ледяной иглой, почему-то не исчез. Теперь к нему добавилось еще и тревожное предчувствие, ожидание чего-то необратимого. И долго, до самого восхода солнца не покидало меня, терзало и не давало уснуть. Лишь проникшие в спальню первые яркие лучи развеяли ночной морок и прогнали дурные мысли, и тогда мне удалось наконец-то забыться беспокойным сном.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Причал у портика палаццо Марко Чентурри, правителя Либертины, освещали яркие фонари. Распахнувшие крылья сильвеи, символы города, хищно взирали с крыши, готовые в любой момент сорваться с места и растерзать недоброжелателя хозяина. Только что прибывший гость бросил на них привычный взгляд и едва заметно поморщился. Он-то прекрасно знал о том, что далеко не все древние легенды лгали. Некогда сильвеи и впрямь оживали, но в последний раз это случилось столь давно, что среди живых не осталось и прапраправнуков свидетелей тех событий. Ребенком Романо не раз застывал и всматривался в мраморные изваяния в надежде увидеть, как шелохнутся хотя бы перья на крыльях. Но нет, похоже, защитники Вольного города окаменели навечно.