Он не ожидал таких речей от женщины в нацистской форме. Глаза мальчика потеплели, и волевой подбородок уже не так выпирал. Голубоглазый юный военнопленный теперь смотрел на меня без ненависти. Но, вот хитренько прищурившись. Эх, мальчишки! Всюду слышат подтекст, да не тот.
- Ты хочешь увидеть маму и папу? – спросила я.
- Да, – быстро ответил Иван.
- Чтобы с ними снова встретиться, надо выбраться из Лесного лагеря. Согласись послужить Германии и сегодня же покинешь это страшное место.
«Ну, вот опять геройство во взгляде. И подбородок чуть ли не до небес. Грудь колесом. Глупый мальчик».
- Я не предатель! Лучше сдохнуть в лагере, чем служить фашистам! – с детской горделивой наивностью заявил Иван.
- Не будь дураком. Тебе надо выжить. В лагере ты обречён на медленную смерть. Что ты здесь можешь сделать? Существовать в зависимости от надзирателей. Ты только начинаешь жить. Так распорядись своей жизнью с умом, – убеждала я мальчишку. – Сейчас главное, выбраться из лагеря, а там решишь, что делать и кому служить. Соглашайся.
Он слушал мои слова и, недоумевая, хлопал ресницами. Что я ему предлагаю? Служить немцам или что-то ещё… Растерянно перекидывал глаза то на меня, то на Рихарда. Не знаю, что повлияло на его ответ. Мне в самый последней момент показалось, что молоденький солдатик откажется. Уж пристально он рассматривал нас. Иногда, в его глазах мелькала ненависть. Слишком он был максималистом – идеалистом. Но, надо отдать должное, мальчику. Он оказался неглуп. Принципы советского воспитания Ванечка, припрятал от вербующих его нацистов. Мои слова долетели до адресата. То есть, до здравого рассудка.
- Да, – прошептал неуверенно Иван.
- Вот и славно, – похвалила я его. – Совет на будущее, Ванечка, думай прежде, чем говорить и делать.
Какое счастье, работать переводчицей у ничего не понимающего врага во время войны. Рихард не знал на русском ни одного слова и полностью мне доверял. А, я, как вы уже убедились, использовала это доверие по полной. Иногда, не переводила дословно или добавляла иной смысл. Можно, сказать некоторым лжепредателям дала путёвку в жизнь. И тогда общаясь с Иваном, мой Рихард думал, что я задаю стандартные вопросы. Кто? Откуда? Сотрудничать будешь?
Ну, да ладно. Совесть меня по этому поводу не мучила. Любовь на простынях – это ещё ничего не значит. Я русская, а Рихард немец. Наши страны воюют. Я надела нацистскую форму, но думала по-прежнему как русская. Выбирая между немцами и своими, я выбирала всегда своих. Итак же жаждала Нашей Победы! Радовалась немецким поражениям на фронтах.