Тихий шёпот на грани слышимости. Слабый скрип, будто кошачьим коготком по стеклу – скиррр, скирр, скирррррр. Волк не волк, медведь не медведь, – тёмная тень, и она приближается, приближается, приближается…
Самохвалова-младшая очнулась, с визгом подалась назад и захлопнула дверь, отсекая туман и его {нечто}.
– Мышь увидела? – окликнул её отец.
Мышь! Если бы мышь. От мыши так бы не трясло.
В окна брызнул солнечный свет: туман исчез, как будто его и не было. Маша приоткрыла дверь, убедиться. Исчез туман, исчез. Солнце льёт с высокого, пронзительно-синего, неба, звонко тинькают синицы, с крыши капает оставшийся со вчера шмат лежалого снега. В полуоткрытой калитке – собака…
Самохвалова-младшая снова вздрогнула. В полуоткрытой калитке стояла собака. Крупный серый пёс с пушистым поленом хвоста, не овчарка, у овчарки чёрный чепрак и жёлтые лапы, а серая, пегая какая-то зверюга, вроде хаски, а вроде и не хаски. Здоровенная. Волкодав, что ли? Уши торчком. Без ошейника. Господи, а может, вообще волк?! И смотрит, смотрит, будто душу пытается просмотреть насквозь…
Маша зажмурилась со страху, а когда рискнула раскрыть глаза, собаки уже и след простыл. Была и не стало. «Ну, и чёрт с нею», – разозлилась девушка.
– Что в дверях застыла, мышь вернулась? – весело поддел её Самохвалов-старший.
– Нет, – ответила Маша. – Не вернулась…
Родитель бодро и весело, будто не спал всю ночь на неудобной жёсткой лавке, пригласил на утреннюю зарядку, после чего, перекусив вчерашним припасом, выдвинулись во двор, поднимать целину.
Самохвалова-младшая бесилась, но бесилась молча. Отцовский энтузиазм мог пробудить к жизни камень, а она же не была каменной. Сколько Маша себя помнила, папа всю жизнь был неунывающим оптимистом, любил и умел работать руками, любое дело доводил до конца с завидным упорством и улыбкой тихого маньяка на губах. Но за кипучей деятельностью иногда могло скрываться изрядное нервное напряжение, вот как сейчас. Девушка смотрела и наблюдала, наблюдала и смотрела. И то, что она видела, ей не нравилось.
Она не помнила маму. Совсем. Хотя ей было почти восемь, когда мама погибла. Автокастастрофа, так сказал папа. Туристический автобус, скорость, сложный поворот, ночь, водитель уснул за рулём. Папы в той злополучной поездке с ними не было, не смог выбить отпуск к дате, собирался присоединиться через неделю. Присоединился…