Все сделал король, как ведьма сказала. И дочь драконью, как срок пришел ей родиться, отдал старухе. Погоревала королева, поплакала, но вскоре утешилась ребенком, которого королю родила одна из фрейлин еще до того, как Дагоберто встретил саму Элоизу. Жил мальчик при дворе, был пуглив и нежен, смекалист и охоч до всего нового, и не было у него никого – мать умерла родами. Полюбила леди Элоиза этого ребенка, и со временем король признал мальчика наследником, когда понял, что любимая жена не подарит ему больше детей.
Вот только слезы несчастной королевы, в чьих жилах текла кровь Древних, ушедших жить в подземный мир сотни лет назад, не минули просто так. Проклятие ее, которое выкрикнула она зимой, когда царит над миром Долгая Ночь, принесло беду в Небесное королевство драконов. Прокляла их леди Элоиза, украло проклятие искры их душ, обрекло на долгий каменный сон.
А ведьма горная дочку королевскую в свою хижину притащила – в корзинке плетеной, в коей в начале осени яблоки продают да тыквы. Пеленки у младенца кружевные были, богатые, король не поскупился на откуп, лишь бы отродье проклятое куда подальше отправить. Не наказание то было для девочки, что ведьма ее с собой забрала, а счастье. Ведь никто не знал, что вырастет из дочери дракона. И никто, кроме ведьмы Эмеральд, не хотел видеть принцессу – даже мать родная, ведь напоминала девочка ей о постыдной тайне и очаровании дракона. Может, и зарастет эта рана, может и пожалеет леди Элоиза о сделанном, да вот только поздно будет.
Росла проклятая кровь среди скалистых отрогов Бен-Невиса, о происхождении своем не знала – ни о матери венценосной, ни об отце-чудище. Скрывала старая ведьма правду, все боялась, что однажды дочка ее названная сама станет чудовищем – никто не знал, в кого дети такие превращаются. Да и редко когда рождались полукровки, не всякая женщина могла зачать от дракона. Леди, видать, смогла из-за своего волшебного происхождения. Из-за чар Древних, что плескались в ее крови.
Шло время, превратилась Розалинда в юную девушку – прекрасную, как ее мать. Только волосы ее не белоснежные были, как у королевы, а казались сотканными из огня, так и горели-переливались, словно пламя. А вот глазами, статью – всем в мать пошла. От отца же, крови проклятой, пока ничего не проявилось. Ни чешуи, ни зрачков змеиных.