— Почему ты благодетельствуешь мне? — спросила девушка.
— Уж больно ты мне приглянулась, — ответил князь. — Не мешкай! Ключи долго ждать не собираются.
— Ключи? — переспросила Латея.
Однако князь не счел нужным пояснять. Поманив её рукой, он вывел девушку из темницы. Очутившись на свободе, Латея хотела поблагодарить нежданного спасителя, но не успела. Князя и след простыл.
Девушка набросила на голову плащ, пряча лицо и голову. Рубаха развевалась от ветра. Она уходила прочь от княжеского дома с грустью и тоской. Володимир запал ей в душу. Однако ключ медлить не дал, начиная светиться, словно звезды ночью. Латея поспешила уйти поскорее, чтобы зря не распалять девичье сердце и играть с магией, что пока недоступна её пониманию.
Ключ будто направлял её. Вел вперед, несмотря на то, что ей безумно хотелось вернуться обратно, к князю. Но только не в темницу, а в терем.
Глава 2
Князь Володимир прошел на женскую половину дома, в терем. Три его жены занимались разными делами – недавно захваченная в плен Икуба сторонилась остальных, предпочитая сидеть возле окна и глядеть вдаль в надежде, что её спасут; вторая жена по имени Фаэль укачивала в колыбели младенца несколько дней от роду; а самая старшая и самая любимая жена Григорина вышивала, и под её ловкими пальцами рождались целые картины сражений, в которых он неизменно побеждал.
Он правил пятнадцать спокойных лет в Кострубском княжестве, в прошлом завоевав и значительно расширив земли на восток. Сотни людей находилось в его услужении. А верная дружина, состоящая из лучших воинов, быстро приходила на помощь и пировала в его доме, и вместе с ним.
Он уже был немолод, но сохранил прекрасную форму и в случае войны с легкостью взялся бы за меч. В некогда черных волосах проглядывала седина, да и в бороде ниже подбородка можно обнаружить её. Курносый нос и раскосые голубые глаза достались ему от матери, ключницы предыдущей княгини. Брови цвета воронового крыла частенько сходились на переносице, когда ему требовалось обдумывать и решать сложные вопросы. Тонкие губы князь кривил в усмешке частенько, и лицо его при этом искажалось до неузнаваемости.
— Княже, ты чем-то обеспокоен? — поинтересовалась Григорина, отвлекаясь от вышивки.
— Нет, пустое, — проговорил Володимир. — Икуба до сих пор чурается вас?