- Да помолчи ты! – отмахнулась княгиня Лавровская от племянницы. – Не до тебя! Смотри вон на своих актеров и не отвлекай меня!
Такая странная перемена не могла не возбудить в девушке смешанное чувство страха и любопытства. Тетушка Серафима Евстафьевна и прежде внушала Софье ужас, а теперь и подавно. Делая вид, что рассматривает ложи и сидящих в них людей, она осторожно стала поворачивать голову так, чтобы видеть разместившуюся в глубине покровительницу. Та сидела, как-то странно выпрямившись, словно в поясницу ей было вколочено острие, вцепилась в подлокотники кресла и, прикрыв глаза, хмурилась, двигала бровями, шевелила губами, иногда морщась или принимаясь строить гримасы.
Увиденное потрясло Софью до глубины души. Что происходит? Очарование пьесы и радость куда-то делись. Теперь девушка мечтала только об одном – скорее бы все кончилось, чтобы можно вернуться домой.
Что до Николеньки Иваницкого, то он забыл обо всем на свете. Не чуя под собой ног, не думая, куда идет, он бродил по притихшему фойе и галереям театра, то спускаясь в вестибюль, то поднимаясь на самый верх. Если бы мог, он бы сейчас шагал по проспекту, или бежал, куда глаза глядят, но в ограниченном пространстве театра ему оставалось кружить на месте, как зверю по тесной клетке.
Он был доволен, счастлив и полон блаженства и в первом антракте вернулся в зал с улыбкой на лице.
- Где ты был? – гусары и уланы повскакали с мест. – Мы тебя обыскались!
- Твоя матушка дважды посылала справиться о тебе, - добавил Данилевич, указывая на ложу, где сидела взволнованная графиня. Та высмотрела сына и теперь нервно взмахивала веером, пытаясь привлечь к себе внимание.
Когда Данилевич указал на нее, Николенька обернулся, отвесил матери почтительный поклон и снова вернулся к друзьям.
- Поздравьте меня, господа! Я был у нее!
- У кого?
Вместо ответа юноша кивком головы указал вверх.
Все задрали головы на балконы второго этажа. Но Софья, напуганная странным поведением тетеньки, сидела, сжавшись, в кресле, и снизу ее было почти не видно, зато ее красавица-соседка, как ни в чем не бывало, облокотилась на бархатную обивку и со скучающим видом предавалась размышлениям, не обращая внимания на то, что творилось вокруг.
- Это она?
- Да!
- Ну и ну! – присвистнул Данилевич, а Лавровский дружески хлопнул недавнего противника по плечу. – Поздравляю, брат! Ну, вы и счастливчик, поручик! Вы говорили с нею?