Размышляя о своей участи, Рада не заметила, что на землю опустились серые сумерки, а за стенами мельницы разгулялась метель. Буря с каждым часом усиливалась, заставляла ветер выть по–звериному, а тот, в свою очередь, поднимал снежинки высоко в небо и кружил их.
Молодая цыганка решила дождаться утра в этой забытой людьми и богом лачуге. Подбросила поленьев в топку и уставилась на огонь. Именно в этот день честной народ Новый год встречал. Сегодня даже самому бедному человеку было радостно оттого, что праздник сей проведет с семьей. А вот Раде придется коротать ночь с конем. Она глянула на скотину и вымолвила:
— Прости, Соломон, но ты теперь мой единственный друг! — Серый рысак громко заржал, забил копытом по полу, поднимая остатки пыли и муки. — Ах, не сердись! Что поделать, мы заперты вдвоем в клетке из–за снега и ветра. Переночуем, а там в путь двинемся. Устроюсь батрачкой к какому–нибудь барину, но в табор не вернусь!
Только Соломон не успокаивался, стал ржать еще громче и рваться на волю. Вдруг Рада услышала пронзительный и устрашающий волчий вой. Он доносился из леса и слышался все ближе к мельнице. Испугалась цыганка, подбежала к массивной двери, подняла тяжелый засов и накинула на створки.
Громкий стук заставил девушку подпрыгнуть от страха на месте. Кто–то барабанил по двери изо всех сил. Казалось, что ветхие доски не выдержат и вот–вот поддадутся натиску.
— Откройте! Быстрее! — послышался снаружи встревоженный мужской голос.
Но Рада не спешила открывать. Боялась впускать незнакомца внутрь лачуги.
— Прошу, не медлите! Иначе хищники порвут мою плоть на мелкие куски!
А волчий вой был уже совсем близко. Молодая цыганка отчетливо слышала его. Конь ее тревожился, будто предчувствовал смертельную опасность. Девушка неуверенно шагнула к двери, дрожащими руками схватилась за засов.
— Ну же, быстрее!
Створка распахнулась, и на пороге возник мужчина. Он мигом оказался внутри и быстро захлопнул дверь. Рада слышала, как к бревенчатым стенам мельницы приблизилась стая хищников. Звери выли и лаяли, скребли лапами по дереву. Чуяли добычу и не хотели отступать.
Соломон бил копытами по трухлявым доскам, и рвался с привязи. Цыганка подбежала к коню, стала водить по густой гриве ладонью.
— Тихо, тихо, Соломон, успокойся! Тебя никто не обидит! Я тут, с тобой! — причитала на ухо жеребцу.