Не скажу, что журналистика была моим призванием. Просто когда очень хочется есть и где-то спать, учишься по-новому применять свои таланты. Я могла бы устроиться официанткой, продавщицей, но посчитала: это слишком мелко. Лучше бы вернулась домой и помогала отцу в лавке. У меня был ум, бойкий язык и богатое воображение – неплохой капитал для начала! В итоге… В итоге «Меробейсткий вестник» хотел меня, переманил из другого, более мелкого издания. В темах не ограничивал, в содержание рубрики не вмешивался, лишь бы читали. А вот платить мог бы побольше.
С некоторых пор я откладывала на новую квартиру. Надоело ютиться под потолком! Даже присмотрела подходящую. Если продать мою халупу и доплатить… Словом, выбора: идти и не идти, — передо мной сегодня не стояло.
А ведь я могла бы здесь учиться…
Запрокинув голову, рассматривала каменные стены и причудливые водостоки в виде различных чудовищ.
На какой бы факультет меня определи, если?..
— Ба-а-ася! – укоризненно, на распев вернула себя к реальности и, сверившись с указателем, свернула в нужном направлении.
Каждый шаг по лестнице давался с трудом. Здесь, в административной части темного факультета, было относительно тихо, но в голове у меня шумело, ноги подгибались.
Бездна, да что происходит-то?! Все проклятые воспоминания! Не держись за них, Бася, смело смотри только вперед.
Остановившись, сделала пару глубоких вдохов и выдохов, после чего решительно преодолела отделявшее меня от кабинета расстояние.
Секретаря нет, остальные, наверное, тоже на обеде. Что же наш декан на боевом посту? Вот тебе еще один каверзный вопрос в копилку.
Ну, с Триединой!
Сглотнув, нацепила на лицо широкую фальшивую улыбку и постучала.
— Войдите!
И я вошла.
Глаза быстро обежали помещение, привычно выискивая чужие тайны. Люди порой неосторожны, а читатели это ценят.
Увы, ничего, правильно и уныло, одни книги и папки с документами. Хоть бы грамоту какую повесил!
— Вы из газеты, кажется, некая Диана.
Сидевший за столом у окна Леонтий с первой фразы вылил на меня ведро презрения. Он не соизволил встать при моем появлении, не подал руки, а ведь я женщина… Сидел и пристально изучал, словно муху в банке. Правый уголок рта чуть приподнят, а пальцы… Пальцы терзают карандаш.
О, это что-то новенькое – «объект» нервничает, хотя тщательно пытается скрыть свои чувства. Вон какая линия челюсти, напряженная до предела.