[Прим. авт.: дорогие читатели, обращаю внимание: классическая версия соответствующего мифа о Нибелунгах в книге не обыгрывается.]
Монфокон молча кивнул. Десятка три сюжетов на одну тематику о Нибелунгах, их сокровищах, пресловутом перстне, золоте Ройна, проклятии клада и связанных с ним легенд! Люди и гномы не воюют друг с другом очень давно, да им и не из-за чего. А может, есть?
Глядя на то, как дёргается ус, да ещё и глаз, у Морица, легко предположить последнее, как бы фантастично не звучало. Но если перстень существует в реальности, хранить такую вещь нужно за семью замками под бдительным оком преданной стражи! Монфокон хорошо владел лицом и умел держать себя в руках, да и герцог не вчера на свет родился, он старше собеседника пусть и на два года, но читать выражения лиц окружающих его учили с детства. Он понял то, о чём молчал гость, а потому без обиняков бросил:
– Да, я дурак, повёлся на женские восторги и принёс из хранилища то, что она так хотела увидеть. И… не унёс тотчас.
Розоватые пятна на щеках герцога подсказали, что произошло вместо реализации плана «унести тотчас» – похоже, бурная ночь в духе скабрезной народной песенки о том, как заезжий купец лёг на сеновале с красоткой из корчмы. Вестимо, проснулся без кошеля и портков, но и не пустым – с бантиком, с фантазией завязанным из ленточки с платья хитрули-красотули, в аккурат на причинном месте купца. Думается, портки герцога остались целыми, как и все блестящие цацки в замке.
Кроме перстня, если он существует…
Тонкий аромат дорогих курительных палочек, привезённых из-за океана, приятно щекотал ноздри. Арно стряхнул пепел в чашу из оникса, мысленно усмехнувшись вполне правдивому предположению о том, что герцог Мориц потратился дважды: и на модное в аристократической среде дымное поветрие, и на индульгенцию за употребление нечистого зелья.
– Мне нужно больше подробностей, монсеньор, – добавил мужчина.
Мориц не смотрел на гостя. Он стоял в амбразуре окна, рассеянно наблюдая сквозь слегка волнистое подкрашенное стекло, покрытое ажурной золотой сеткой, за деловитой вознёй садовников и декораторов, занимающихся украшением парка. Молчание затягивалось. Наконец Мориц смял остаток палочки о богато украшенный изразцами оконный откос и неторопливо повернулся к собеседнику.