Слухи неслись по убелённой земле Сноделенда, как шальные гуляки на разудалой тройке добрых резвых жеребцов, а замок Сноде, казалось, притих в ожидании чего-то или кого-то – и, наконец, дождался…
***
В библиотечном зале замка, где был уютно натоплен камин, пол устилали ковры тонкой работы, а книжные шкафы были заполнены вполне достаточно для провинциального уголка королевства, находились двое мужчин, ведущих приватную беседу. Место для разговора было выбрано неслучайно, его особая акустика не позволяла эху гулять по библиотеке, так что если бы кто-то пытался подслушивать за дверями, то не услышал бы ничего. Угловая часть довольно большого зала образовывала широкий многогранный эркер с витражным остеклением высоких, почти в пол, окон, стоивших владельцу замка целое состояние. Несомненно, пару веков назад эркер выглядел куда более прозаично, имел вид башенки с узкими бойницами, откуда удобно пускать стрелы, но потом лихие времена ушли, а замок подвергся глобальной реконструкции. Сейчас в этом эркере элегантно расположился массивный, из дорогого дерева, стол – так, чтобы максимально эффективное естественное освещение способствовало чтению в светлое время суток. На столе стоял письменный прибор, отнюдь не фиктивное украшение, ибо пузатая стеклянная чернильница и в пару к ней песочница были наполнены, десяток перьев – добросовестно очинены, брусочки воска для печатей сложены красивой горкой. Стопка плотных листов писчей бумаги лучшей выделки казалась совсем небольшой, складывалось ощущение, что похудела она из-за активной переписки в последнее время, а тут вам не королевский дворец, дорогой бумагой запросто не разжиться.
Вокруг стола имелось несколько кресел, два были заняты мужчинами. В первом мужчине легко угадывался хозяин замка Сноде и всего Сноделенда. Герцог Мориц был приметной фигурой. Высокий рост, могучий разворот плеч, роскошная шевелюра тёмных шелковистых кудрей, хорошая чистая кожа, не испорченная в детстве прокатившейся некогда по Вайтхольду оспенной заразой. Лицо с гармоничными чертами было энергичным, с повелительным выражением для мужчин и обаятельно улыбающимся для женщин, особенно хорошеньких. Карие глаза под широкими соболиными бровями пронзили пылким взглядом не одно податливое сердечко, кончики тёмных, тщательно ухоженных щегольских усов выглядели естественно и элегантно, будучи слегка подкручены вверх. Монсеньор практически не терпел щетины на подбородке, стараясь гладко выбривать, но оставлял небольшой отрастающий клинышек под нижней губой. Эту моду ввёл ещё покойный батюшка Морица, не жалевший расходов на причуды придворного брадобрея.