Когда покупательница озвучила цену браслета в четыре с половиной тысячи османских лир, больше трёх месячных зарплат Айше, Мирай окончательно уверилась в своих выводах. Жаль, Билал, охранник, не видел, что произошло, он в это время обычно дежурил у дверей, следя, чтобы ускользнувшие от присмотра родителей детишки не выбежали на улицу.
Она сейчас могла увести даму в свой кабинет и за пять-шесть тысяч лир замять досадное недоразумение. Именно такого поступка эта скандальная особа ждала.
Но откупиться – признать вину. И Айше никогда больше не отмыться от репутации воровки, и о "Лавке небылиц" пойдёт дурная слава. Дурную славу магазин как-нибудь переживёт, но вот бедной девочке с таким пятном в биографии в их патриархальном обществе придётся совсем несладко.
Поэтому Мирай снова улыбнулась и пообещала:
– Не волнуйтесь, ханум, ваш браслет обязательно найдётся. Залы магазина под видеонаблюдением, – она указала на соответствующую табличку на стене, – я сейчас вызову полицию, она во всём разберётся.
Идея с полицией ханум очевидно не понравилась, она недовольно поджала губы, но, покосившись на по-прежнему с интересом наблюдающих за скандалом зевак, сквозь зубы процедила:
– Вызывайте. Но быстрее, я спешу!
Полицейский участок находился в двухстах метрах от магазина, поэтому долго ждать не пришлось – Мирай успела обслужить лишь одну покупательницу, тоже любопытствующую, но из-за капризничающего маленького ребёнка не ставшую ждать развязки истории. Молодой серьёзный полицейский, отрекомендовавшийся младшим оперуполномоченным мюлазимом Ахмедом Кая, выслушал внимательно. Сначала Мирай, глядя на новенький, с иголочки тёмно-синий мундир мюлазима и очевидное желание спрятать за сурово сведёнными бровями юность, скептически отнеслась к его способности разобраться в происшествии. Ведь пострадавшая, которая представилась как Рабах-ханум, снова начала выражать недовольство, торопить и намекать на связи мужа. Но нет, оперуполномоченный всё равно всех дотошно расспросил, с особой деликатностью – находящуюся на грани обморока Айше. Потом подошёл к закреплённой на стене видеокамере, взглянул на противоположную, задумчиво прищурился, что-то прикидывая в уме. Снова посмотрел на самый край кассового островка, откуда исчез браслет, и покачал головой: