Он ехидно оскалился, и она вновь подивилась тому, какие белые и ровные у него зубы.
Нет, не похож он на обычного городского бедняка. И на рядового вояку тоже не похож. Она потянулась к его волосам и сняла с них комья паутины в качестве ответной любезности, не упустив при этом возможности мстительно дернуть за смоляную прядь, выбившуюся из хвоста.
– Ну что ж, помогла так помогла, – обронил он и тряхнул головой, уворачиваясь от ее заботливых пальцев. – Идем, теперь уже близко.
Вскоре они очутились на крутой узкой лестнице, ведущей на верхний этаж кособокой глиняной хибары. Калека тяжело опирался на перила здоровой рукой, и Иннара невольно засмотрелась на сильное, жилистое предплечье, видневшееся под закатанным рукавом. Правую ногу он явно щадил, неловко волоча за собой и почти на нее не ступая. Что у него там? Точно не лодыжка. С коленным суставом вроде бы тоже все в порядке – Иннара вспомнила, как мужчина упал на это самое колено у колес кареты. Будь оно так сильно травмировано, его вопли раздавались бы на всю бывшую Гильдию Вольных Городов.
А он тогда, кажется, не издал ни звука.
Значит, бедро.
Впрочем, какая ей разница?
Скрипнула деревянная дверь – левая из двух, что располагались на узкой галерее под низкой облупленной кровлей. Иннара нырнула в душный полумрак тесного коридора и остановилась, чтобы дать глазам время привыкнуть к темноте.
Калека протиснулся мимо нее, грубо задев всем своим жестким угловатым телом, и вскоре каморку осветил тусклый огонек масляной лампы.
Это оказалась кухня. Такая же крохотная, как и та крысиная нора, из которой они только что выбрались. Угольная печка в углу, убогий рукомойник, сооруженный из подвешенного над жестяной миской бочонка, полка для посуды, стыдливо скрытая за выцветшей пестрой занавеской, высокий стол у зашторенного окна и приставленная к стене длинная лавка.
Иннара поначалу удивилась – такая высокая мебель не пользовалась популярностью у жителей Халконии. Им, как и другим южанам Гильдии, больше по душе низкие столы и разбросанные вокруг них мягкие подушки, на которых можно возлежать, попивая чай, или вкушать яства, подобрав под себя скрещенные ноги. Но удивление тут же уступило место пониманию: с такими-то увечьями наверняка мучительно больно сидеть на низких подушках.