Он увлек за собой Марту в этот интимный, загадочный полумрак и захлопнул дверь, отделив их от всего остального мира. Она покорно шла следом. Альвис скинул с ее головы капюшон, нащупал в пучке на ее затылке шпильку и вытащил. Волосы рассыпались по плечам мягким золотом. Он притянул Марту к себе и склонился к ее губам. Она, казалось, только этого и ждала: с тихим стоном подалась вперед всем телом, обхватила руками за шею. Альвис дернул за шнурок плаща на ее шее, и тот мягко, с тихим шелестом скользнул на дощатый пол.
— Ты любишь меня? — требовательно спросил он. — Говори, любишь?
— Люблю, — прямо в губы шепнула она.
Альвис скинул свой плащ. Следом полетел на пол черный, расшитый золотыми нитями на обшлагах сюртук. Марта проворными движениями пальцев расстегнула на нем черный же камзол, и он остался только в белой кружевной рубашке. В домике было холодно, но Альвис, охваченный страстью, не чувствовал этого. Даже совесть, обычно громко говорившая в нем, молчала, не в силах побороть кипучий огонь.
Он подхватил Марту на руки и легко, тремя шагами взобрался по лестнице. Под скатом крыши стояла узкая деревянная кровать, на выцветшем от солнца покрывале лежали сухие стебли забытых цветов. Альвис поставил Марту и нетерпеливо, одним движением смел их на пол.
После они долго молча лежали рядом. Альвис все пытался и никак не мог осмыслить свой поступок: почему, зачем? Разве можно так слепо поддаваться сиюминутным желаниям? Идти, точно животное, на поводу у собственной похоти? Голова Марты покоилась на его плече, и он бездумно перебирал пальцами пряди ее волос, глядя в потолок. Она замужем, он почти обручен. Зачем они сделали это? Марта перевернулась на спину и сладко-лениво, точно кошка, потянулась.
— Только сейчас поняла, что тут холодно. — Она обхватила себя за плечи обеими руками.
Альвис повернул голову.
— Марта, ты ведь замужем… — начал он.
Она усмехнулась:
— Уже вдова. Муженек… — Она запнулась. — Слишком много пил. Теперь я свободна. И живу в своем доме.
— Который достался от него? — Альвис приподнялся на локте, игриво поддел ее: — А не ты ли подлила яду супругу в чай?
Ее лицо стало непроницаемым.
— Может, и я. Все одно: он на том свете, надеюсь, в аду, а я тут. И я рада, что избавилась от этого… – Она стиснула зубы, выкинула вперед руку, повернув вверх локтем. — Видишь?