– Спасайся! Караул! Инквизиция!
– Ух ты! Говорящий попугай? – Девочка обернулась, разглядывая моего питомца, расположившегося на заднем сидении. – Как его зовут?
Я никогда не отвечаю на такие вопросы – Фабрицио справляется сам.
– Фабр-р-рицио! – представился тот.
– Ничего себе! – восхитилась девочка. – Он понимает, что ему говорят?
– Вполне, – отозвалась я, трогаясь с места. – Лучшего собеседника я еще не встречала.
– Да? Здорово. А я Барбара. Скажи: «Бар-ба-ра»!
– Бар-р-рбара! – повторил попугай.
Девочка захлопала в ладоши.
– А еще какие слова знаешь?
Я невольно закатила глаза. Мою фразу о попугае-собеседнике почему-то все принимают за шутку.
Обычно Фабрицио в ответ декламировал какое-нибудь известное стихотворение – он был не совсем обычным попугаем, но сегодня, похоже, был не в настроении и начал цитировать «Хвалебную песнь Пресвятого Себастиана».
С минуту Барбара пребывала в культурном шоке, но затем оттаяла и закричала:
– Мне этого и дома хватает! Прекрати! Пожалуйста! – Она отвернулась от обиженно замолчавшего попугая. – А вообще, круто, конечно! Вот бы наш кот заговорил – цены бы ему не было! Это вы научили попугая читать псалмы?
– Я? О нет! Псалмы – не по моей части. У Фабрицио порода такая специальная. Экспериментальная.
– М-м, понятно.
– Я так понимаю, ты живешь в новой части деревни? – поинтересовалась я.
– Угу, – был ответ.
Девчонка с наслаждением откинулась на подголовник и протянула промокшие ноги. С ее плаща и волос потоками лилась вода, и я, любившая свою «Ласточку» трепетной любовью, пожалела было о том, что подобрала такого неблагодарного пассажира, но в следующую секунду упрекнула себя в черствости и эгоизме.
Между тем мы миновали небольшой, заросший клевером и горечавкой луг и въехали в Уэлбери-новую, как называли эту часть деревни местные. Здесь располагались особняки, выстроенные по индивидуальным проектам и имеющим каждый свое название. Архитекторы будто бы соревновались между собой в эксцентричности и безвкусии. Была здесь прозрачная конструкция со стеклянными стенами, был и похожий на гигантский ананас дом, покрытый лиственничным гонтом. Из новых построек, возведенных за те несколько лет, когда я не показывалась в Уэлбери, появились дом-яблоко, дом-амбар, дом-холм и дом-маяк. Но основная часть зданий, к счастью, имела вид вполне нормальных, пригодных для жилья домов. Один из них отныне принадлежал и мне. Точнее, покойная тетушка Джоанна завещала «Три королевских дуба» мне и моему кузену Джошуа.