– Кошмар, да? – нарушила молчание Барбара, когда мы проезжали мимо особняка с покосившимися башнями и имевшего многообещающее название «Путь в небо». – Вы тоже живете в одном из этих недоразумений архитектуры?
Я улыбнулась. Кажется, девочка разделяла мои взгляды на сей вид современного искусства.
– Я еду в «Три королевских дуба».
– Правда? Так вы наша новая соседка? – оживилась она. – Как вас зовут?
– Аманда Осборн. Будем знакомы. А твоей семье, значит, принадлежит «Райский уголок»? Или «Магнолии»?
– Мои родители, точнее, моя мать и отчим живут в Фолкстоне. А меня отправили на каникулы сюда, к черту на кулички. Мы с братом живем у миссис Гэррети в «Магнолиях».
– Вот как. Значит, старая перечница Гэррети еще жива! – задумчиво отозвалась я, удачно вписываясь в крутой поворот. – Ой, прости, мне не следовало так говорить.
– А вы мне нравитесь, – бесхитростно сказала Барбара. – Можно на «ты»?
– Почему нет? – Я пожала плечом. – Не думаю, что я намного старше тебя.
– Ну, на самом деле намного. Мне скоро восемнадцать, а тебе, судя по всему, давно за двадцать. Ты по возрасту ближе к моему брату, чем ко мне.
– Эй, полегче! Если мне слегка за двадцать, это не значит, что я древняя старушка и место мне в глухой деревне с видом на кладбище. Но вам с братом, наверное, ужасно здесь скучно?
– Я умираю от тоски, а Оливеру нравится. Он ужасный зануда. Диву даюсь, как у одних родителей получаются такие разные дети. Мама все надеется, что Оливеру удастся меня перевоспитать, но это вряд ли.
Я окинула девчонку оценивающим взглядом и обратила внимание на выложенный разноцветными стразами череп на ее футболке. Должно быть, родным с ней непросто.
– Чем ты занимаешься? – поинтересовалась девочка. – Дай-ка я угадаю! Ты – светская львица? Прожигательница жизни? Манекенщица? Писательница? Искательница приключений? Хотя, что тут искать в такой глуши!
Фабрицио тихонько пискнул в своей клетке, изображая смех. Я тоже улыбнулась.
– Ни одного верного ответа. Я художница.
– Да? А по виду и не скажешь.
– По-твоему, я должна была надеть берет, испачканный краской балахон и заткнуть за ухо немытую кисть?
– Разумеется, нет. Но я представляла себе художников как-то иначе. А что ты рисуешь?
– Художники пишут. Не рисуют.
– А какая разница?
– «Писать картину» значит «описывать», – объяснила я. – Художник с помощью красок и кисти описывает свое восприятие мира, стремится погрузить зрителя в созданное трехмерное пространство на холсте, понимаешь?