Что-то не так с ее чувствами. Она сожалеть должна, а не радоваться. Она вновь безоружна, а он, улыбаясь криво, уже поднял карающий меч.
«Хексы-хранители, вот мое последнее желание. Примите мою жертву, напейтесь моей крови, возьмите мою жизнь, и пусть бездушные ригги встанут на защиту северян…»
Меч просвистел над ухом, срезал прядь волос у виска Хелмайн. Талгор поймал ее на лету и довольно сверкнул зубами.
– В расчете. А ты проиграла, Хелмайн. Признай меня кунном и… выходи за меня.
Ненависть оглушила, ослепила, затмила разум. Хелмайн зарычала, выхватила нож, бросаясь на врага.
– Не убил – так умри сам!
Но даже ненависть не сделала ее быстрее. Враг перехватил запястье, заломил за спину. Серые глаза наполнились тревогой, заглянули в глубину души.
– Что с тобой, Хелмайн?
– До смерти! – закричала она, исступленно вырываясь. – Бой был до смерти, и он не закончен, пока один из нас жив!
Свободной рукой ударила наотмашь, но он отклонился – на гладкой щеке всего лишь заалели царапины от ногтей. От удивления ослабил хватку; Хелмайн тут же вскинула руку с ножом, целясь в глаз.
Но ударить не смогла.
Закричала от внутренней боли, от бессилия, от малодушия, от ненависти к нему, к самой себе – и направила лезвие себе в горло.
ГЛАВА 2. Северные сказки
Невозможно красивая. Даже теперь, безвольно покоящаяся среди мехов на низком ложе, с бледным лицом и свежим синяком у виска, она казалась Талгору столь красивой, что у него защемило под сердцем.
Он не удержался, нежно провел пальцами по расслабленному лицу, потрогал разливающийся над скулой кровоподтек. Жаль, что пришлось так жестоко ее оглушить, но выхода не было: она словно обезумела, пытаясь себя убить.
Что это с ней? Мгновенное помешательство?
Она застонала, сонно заморгала длинными ресницами. А Талгор так и не смог заставить себя отдернуть руку от ее щеки. Склонился ниже. Вдохнул аромат нежной кожи – отчего-то казалось, что она пахнет летом посреди зимы, замерзшими на холодном ветру цветами.
– Как ты себя чувствуешь, Хелмайн?
Замерла. Уставилась на него с ужасом, будто увидела перед собой чудовище.
– Ты… ты… как ты посмел?!
Рванулась навстречу и, как пить дать, выцарапала бы глаза, не поймай Талгор ее руки. Перехватил оба запястья ладонью, прижал к подушке над головой. Хелмайн задышала глубоко и часто, словно испуганный зверек, а голубые глаза распахнулись столь широко, что так и тянуло нырнуть в них – и утонуть навсегда.