– Талгор Эйтри! Люди желают говорить с тобой.
***
Интересные тут у них постройки. Еще зайдя за ворота, с бесчувственной Хелмайн на плече, Талгор не мог не заметить, что дома в Горном вале, главном поселении Нотрада, не стоят отдельно, окруженные дворами, как в других землях коганата, а лепятся друг к другу – стена к стене – вокруг общего двора.
Наверное, так проще сохранять в жилищах тепло и сообща готовить припасы.
Вот и здесь, в главном чертоге, покои кунны соседствуют и с кухней, и с кладовой, и с оружейной, а войти в спальню можно через узкие сени прямо из общего помещения – огромного, как торжественный зал во дворце у когана. Здесь, похоже, одновременно и общая трапезная, и кабинет для совещаний, и детские ясли, и место для празднований у северян.
Никакой личной жизни.
– Так что отныне я принимаю правление Нотрадом, – закончил Талгор свою короткую речь.
– Но кунна Хелмайн все еще жива, – раздался среди толпы неуверенный голос.
Талгор повернул голову и внимательно посмотрел на говорившего. А затем и на всех остальных северян, стараясь встретиться взглядом с каждым.
Даже с детьми, что жались друг к другу в углу, как цыплята, и настороженно пялились на него. Почти все – светловолосые, разного возраста, но одеты одинаково просто. Не различишь, который из них внук воеводы, а который сын Хелмайн и покойного Талля.
Сколько сейчас пацану? Должно быть, не больше пяти?
Ущербное сердце отчего-то пропустило удар.
Пять.
А что, если?..
Но который из них?
Один из мелких мальчишек, курносый и сероглазый, испуганно моргнул, и Талгор вспомнил, что от него ждут ответа.
– Жива, потому что я пощадил ее. А вы непременно желаете видеть ее мертвой?
– Нет, не желаем, – поспешил заверить седовласый мужик, назвавшийся воеводой Мелвом. – Она хорошо заботилась о Нотраде, и мы не хотим ее потерять.
– Вот и ладно. Мне она тоже больше по нраву живой.
Глаза воеводы – пытливые, недоверчивые – недобро сощурились.
– Что ты намерен с ней сделать?
Талгор на всякий случай вскинул ладони.
– Ничего дурного. Уговорить, но миром.
– Уговорить – на что? – продолжал допытываться седовласый.
Обманчиво спокойно.
Но глаза воеводы – выцветшие почти до прозрачности – так и пронизывали Талгора в попытке разгадать, что он из себя представляет.
– Она должна принять мое право на куннат.