– Сдохни, подлая псина!
Стройные ноги, заботливо освобожденные от сапог, взметнулись ему на плечи. Рывок – и она точно свернула бы ему шею коленями, будь эта самая шея чуть послабее.
Пришлось отпустить ее руки, чтобы расцепить удушающий капкан. В голубых глазах вспыхнуло торжество – небось, уже возомнила, что одержала верх.
Жаль тебя разочаровывать, Хелмайн, но не сейчас.
Несколько быстрых движений, дюжина сдавленных проклятий – и Талгор надежно пристегнул ее руки ремнем к изголовью, а не в меру резвые ноги прижал к постели коленом.
– Не понимаю, Хелмайн. – Теперь он и сам слегка задыхался, склоняясь над ней. Вот же, довела. – Чего ты добиваешься? Если хотела меня убить – почему не убила? И почему тогда норовила убить себя?
Она расхохоталась, глядя прямо в лицо – обидно, зло.
А у самой слезы застыли в глазах.
– Не понимаешь? А как ты тогда собрался жениться на мне, если ты ничегошеньки не понимаешь в женщинах, Талгор Эйтри?
Его брови сами собой съехались к переносице.
– Разве я тебя чем-то обидел? Вспомни нашу последнюю встречу. Разве тебе со мной было плохо?
И он, снова не удержавшись, медленно провел пальцами по ее щеке. Приласкал шею, где бешено билась под кожей тонкая жилка. И чуть ниже – где в распахнутом вороте меховой безрукавки виднелся разлет хрупких ключиц.
Желание горячей волной ударило под дых.
А из ее груди вырвался глухой вибрирующий рык. Он с удивлением поймал ее ненавидящий взгляд.
– Убери от меня свои грязные лапы, паршивый пес.
Он вздохнул. Послушался. Убрал заодно и колено с ее бедер, отступил и сел на укрытый шкурами пол неподалеку от ложа.
– Ладно. Не хочешь за меня замуж – неволить не стану. Но нам все равно придется как-то существовать вместе. Я стану кунном по приказу когана, и это не обсуждается. Я подтвердил свое право на поединке, мои люди уже вошли в Горный вал, тебе ничего не остается, кроме как смириться.
И снова рычание. И сквозь зубы, словно плевок:
– Развяжи меня.
– Нет. Пока не поклянешься перед богами, что не станешь вредить себе.
– Себе? – переспросила с ехидцей. – А тебе?
Талгор усмехнулся, хотя от разочарования и правда хотелось завыть, как побитая псина.
– Мне вреди сколько угодно, если тебе от этого станет легче. Можешь даже убить, если выйдет.
Вот только сумеет ли?
Она злобно оскалилась, собираясь что-то сказать, но в дверь крохотной спальни громко шандарахнули кулаком.