Конечно, уже давно они перестали быть обыкновенными ремесленниками. Вывели закономерности, научились делать вѣщи куда более сложные, чем вышитая рубашка или резная доска прялки. Чаще всего эти ценные специалисты трудились на заводах или в мастерских, вместе с инженерами подкидывая угля в топку несущегося на всех парах локомотива прогресса. Да, полиция также не обходилась без них — как и без экспертов в других областях. Но чтобы полицейский чиновник снимал показания?
Умброй, тенью иначе, назывались незримые следы, оставленные вѣщами на всём, с чем они соприкасались. Запечатлеть их помогали особые сложные регистраторы, управлять которыми могли только специалисты с помощью наборов звуков.
Воздействие на вѣщи звуков, позволявшее настраивать их куда точнее, использовалось нынче очень широко, однако привыкнуть к этому могли разве что вѣщевики, остальные молча страдали.
Дело в том, что музыкой таковые рабочие сигналы не могли считаться ни при каких обстоятельствах и были, по совести, весьма мерзкими, так что присутствующие заранее кривились, предчувствуя. А когда Хмарин разложил на трупе кругляшки чувствительных элементов, похожие на монетки, выставил прибор и достал губную гармошку, дворник с городовым даже перекрестились.
От заунывного протяжного воя Ложкарёв пробормотал себе под нос что-то недовольное и попытался заткнуть уши. У Анны заныли зубы, но она и бровью не двинула: сознавала, что бороться бесполезно, остаётся терпеть.
Этим своим талантом и весьма уверенными действиями Хмарин несколько выправил первое неприятное впечатление, составленное о нём Анной. Обычно вѣщевики использовали разного рода флейты и дудочки, но с губной гармошкой Хмарин управлялся весьма ловко, умело, держа притом чудно, набок. Делал он это без шпаргалки, по памяти.
Если не приглядываться, он вполне мог сойти за достойного офицера. Вот только тяжело не приглядываться к человеку, который стоит на расстоянии вытянутой руки, да ещё в таком виде.
Наружность Хмарин имел соответствующую фамилии — потасканную и испитую, хотя спиртным от него как будто не тянуло. Высокий и плечистый, скорее костлявый, чем крепкий, — полурасстёгнутая офицерская шинель болталась на нём, словно на вешалке. Светлые волосы длиной чуть ниже плеч собраны в небрежный встрёпанный хвост, худое лицо обросло неаккуратной щетиной, слишком тёмной для бледной кожи и тусклых, белёсых волос.