Не добавляли привлекательности и тени под серыми глазами, и частичный парез лицевых мышц. Анна не сразу сообразила, что не так с его физиономией и отчего она так перекошена, а потом пригляделась и мысленно извинилась. Едва ли в этом был виноват разгульный образ жизни, шрамы слева на виске и справа под ухом подталкивали к мысли о боевом прошлом.
Поначалу Титова щедро дала ему лет пятьдесят пять, но, понаблюдав, пришла к выводу, что погорячилась и сыщик заметно моложе, старили его неопрятная щетина и расхристанный вид.
Слушая визг гармоники, Анна сумела наконец отвлечься от привычной процедуры осмотра и прислушаться к себе, к смутному беспокойству внутри и поискам его первопричины, которой служил вовсе не Хмарин. Эка невидаль, неприятный грубый тип, даром что в мундире! Ни звание, ни должность, ни даже героизм с профессионализмом хорошего человека не делают. Дело в трупе. Что-то она пропустила, но что?
Раны? Да, выглядели они странновато, и не только из-за малого количества крови. Слишком большие, словно пырнули не ножом, а чем-то вроде пики, толстой в середине. Но только ли это?
Мысль озарила тогда, когда Хмарин уже закончил и свернул выплюнутую прибором перфоленту в колечко для передачи дешифровщикам. Титова дождалась, пока сыщик всё упакует, и подошла к нему.
— Константин Антонович, два слова, — ровно начала Анна. Разговаривать с ним не хотелось, один только недовольный взгляд отталкивал вернее любых слов, но личная неприязнь — не повод вредить делу.
Хмарин ничего не сказал, но поощрительно кивнул.
— Первое. Точнее скажу после вскрытия, но полагаю, что оружие — не простой нож, а нечто с заметным утолщением в середине, возможно обоюдоострое. Нетипичное. Совсем не похоже на работу той банды, которая орудует в городе.
— Вы видели те следы? — вздёрнул бровь Хмарин.
— И даже вскрывала две жертвы, — в тон ответила Анна.
— А второе?
— Кажется, я могу помочь с опознанием, — призналась она, заставив выразительно подняться и вторую бровь. — Я не вполне уверена, но он похож на одного человека, представленного мне в январе этого года. Не поручусь, тем более я не успела его толком рассмотреть, а смерть сильно меняет лицо. Но с чего-то надо начинать…
— Короче, сударыня.
— Возможно, его зовут Евгений и фамилия от Ладоги, точно не помню, — сказала она, сдержавшись от раздражённой реплики. — Ладогин, возможно? Мы познакомились на приёме у Шехонских, и они точнее смогут сказать, кто он и чем занимался.