Штат был невелик, зато оснащение — на радость. Ряжнов, отставной военврач, возглавлял их «богадельню», при нём было на подхвате трое экспертов, включая Анну, несколько санитаров посменно, лаборант и делопроизводитель. Титова была единственной представительницей слабого пола, но с коллегами ей повезло почти неприлично. Да, протекцию увлечённой талантливой студентке составила прославленная тёзка, сама Смыслова Анна Михайловна, но ни один авторитет не заставит принять его протеже безоговорочно.
Поначалу Титовой не доверяли, потом подтрунивали, потом — старательно проявляли всю галантность, на какую только были способны. И сложно с ходу сказать, что тяготило больше. Приятно, когда ей не позволяли таскать что-нибудь тяжёлое, а вот попытки «оградить от потрясений» порой выводили из себя. Спору нет, вскрывать полежавший труп — то ещё удовольствие, но бегать от работы и перебирать — так никогда не станешь настоящим специалистом.
На счастье Анны, Ряжнов за такое страшно ругался на подчинённых, отделяя посильную помощь от неуместной вежливости. Старик постоянно приговаривал, чтобы поберегли куртуазность для салонов и ресторанов, а как в секционную зашёл — будь добр о насущном думать, а не о прекрасном.
За такое отношение, как Титова быстро узнала, стоило благодарить богатый опыт Платон Платоныча, которому довелось работать с очень разными людьми. Часто с печалью и нежностью вспоминал он свою ассистентку, которую в шестнадцатом году убило той же бомбой, которая лишила Ряжнова ноги. Говорил, что война сделала для равноправия больше всех просветителей, вместе взятых. Анне не нравились эти слова, но грустная правда в них была.
Титова, кажется, напоминала ему ту «Катеньку», выпускницу «Пижмы» — так называли свой Петроградский женский медицинский институт его воспитанницы, хотя впрямую Платон Платоныч об этом ни разу не говорил. Было немного неловко, но отношение такое шло на пользу и ей, и делу, и Анна не протестовала.
Что она станет заниматься судебной медициной, Титова знала с самого начала, ещё до поступления в институт, даром что жiвнице прямая дорога в лекари. Их таких за всё время учёбы было две, которых окружающие упрямо пытались наставлять на путь истинный, в лечебники, — она да Тоня Бересклет. Антонине ещё и труднее приходилось, с её-то силой дара. И за все годы Анна ни разу не пожалела о своём выборе.