— Вы кто, сударыня? — опомнился наконец Хмарин.
— Вам, сударь, следовало бы назваться первому. — Куколка окинула взглядом — как рублём одарила. — Где труп?
— Внизу, — отозвался Константин, но тут же встряхнулся. — Барышня, сюда нельзя посторонним!
— Если вы посторонний, так и ступайте подальше, — отозвалась она и, обернувшись, бросила в тёмное нутро фургона. — Фима, ну где ты? Довольно копаться уже!
— Простите, Анна Ильинична, рукавица выпала, — вывалился из фургона мальчишка в треухе набекрень и с большим чемоданом в охапке. Ложкарёва Константин знал. — Здравствуйте, Константин Антонович! — Он протянул ладонь, которую Хмарин, всё ещё немало озадаченный, крепко пожал.
— Вы знакомы? — спросила барышня.
— Ну дык… А вы нет? — растерялся он. — Старший лейтенант Хмарин, сыскная полиция, он главный по Коломенской части.
— Странно, но нет, хотя и слыхала. — Анна Ильинична смерила полицейского новым взглядом. Константин едва успел перехватить себя в начале движения — рука против воли потянулась поправить шарф и застегнуть небрежно запахнутую шинель. — Идёмте.
Куколка уверенно зашагала к мнущейся у парапета троице, за ней поспешил Ложкарёв, на ходу пытаясь не упустить чемодан и натянуть рукавицы. Хмарин раздавил каблуком потухшую папиросу и замкнул процессию, тщетно пытаясь отыскать вежливые слова, которые все разом куда-то подевались.
— Доброе утро, господа, — бросила барышня, подошла к лестнице, перегнулась через перила. — А Платон Платоныч ещё в бой рвался! — заметила себе под нос. — Вот что, Фима. Ты давай полезай первым, я подам тебе чемодан и следом спущусь, тут невысоко. Удержишь?
— Да что вы, Анна Ильинична! Да я сам…
— Позвольте, барышня, мне? — приосанился бодрым петушком Веселов. — Ну что вы ручки утруждать станете? Мы и этого бедолагу потом подымем, как вы закончите…
Куколка царственно кивнула и отступила в сторону, чтобы не мешать. Огляделась внимательно, снова перегнулась через перила.
Константин за всем этим наблюдал со стороны в некотором оцепенении, до сих пор не веря собственным глазам. Происходило нечто невероятное, ей-богу — безумное даже, и не сорвался он на эту… Анну Ильиничну, прости Господи, последним усилием терпения и благодаря присутствию Ложкарёва. Молодой, но знакомый паренёк уже показывал себя смышлёным и разумным, да и помянутого Платона Платоновича Хмарин прекрасно знал. Но всё же…