Или не страшно, а сладко?
Аристарх упрямо мотнул головой в тщетной попытке выгнать из неё липкие мысли. Пока Карина рядом – эти мысли тоже с ним, никуда от них не деться. Если контролировать себя, не давать им затмевать разум – жить можно. Но с каждым днём кажется, что бороться с ними всё сложнее. Бороться с самим собой и желаниями, которые неотличимы от своих собственных.
Может, оберег какой есть? Или зелье? Надо хотя бы успокоительного из аптеки попробовать выпить – должно помочь.
Ариста Артэмовна проскользнула в гостиную вслед, держась за локоть своего кавалера. А кавалер этот нежно поглаживал тонкие женские пальчики. На одном из них – безымянном, кажется, – блеснуло кольцо с прозрачным камнем.
Аристарх нахмурился, попытался рассмотреть повнимательнее, но Ариста Артэмовна, будто почувствовав его интерес, отцепилась от седовласого кавалера и убрала руки за спину.
– Что вы решили, дети? – поинтересовалась она, в некотором волнении поглядывая на дочь.
– Отправляемся завтра утром, – ответил за них обоих Аристарх. – Если не будет задержек в пути, завтра же окажемся в столице.
– Уже завтра, – вздохнула-всхлипнула Ариста Артэмовна, и взгляд, направленный на дочь, подёрнулся печалью. Ох уж эта женская сентиментальность! Его в своё время отец отпустил на учебу в Петербург с лёгким сердцем, хотя был Аристарх в ту пору младше, чем Карина сейчас – едва шестнадцать минуло. И никто его в столице не ждал – до всего приходилось доходить своим умом и талантами. Сам в университет поступил, сам устроился в гостевом дворе неподалёку, сам регулярно посещал банк, обналичивая отцовские чеки, выданные на время обучения, а затем и переводы получал, потому что жизнь в столице – дорогая штука. И соблазнов куда больше, чем в родной провинции.
Отец приехал лишь после первой сессии. Не столько поглядеть, как родной сын устроился в Петербурге, сколько просто заглянул по пути, отправившись по делам в Мурманск. Так они и виделись с тех пор – пару раз за год, не чаще, а потом встречи сменили письма и короткие звонки по праздникам. Отца Аристарх уважал, как и заведено в Библии, но особых родственных чувств не испытывал. И было это взаимно и обоих мужчин вполне устраивало.
Так почему же сейчас так тяжело смотреть, как родной отец обнимает трепетно чужую дочь, приговаривая, что всё у неё непременно сложится? Аристарха он, кажется, и в далёком детстве не обнимал – лишь по плечу хлопал в знак наивысшего расположения.