Она почти дошла до рабьего дома, когда сзади налетел белоголовый старик. Вцепился в руку и потащил за собой.
А затем втолкнул её в покой хозяйский — тот самый, со стеной, увешанной оружием. И задвинул засов снаружи.
Через некоторое время какой-то чужанин, сначала постучав, принес пару светильников — до того Забава сидела в темноте. Следом явилась бабка Маленя. Принесла еды и новое платье. Снова шелковое, расшитое по рукавам и подолу.
Бабка пришла, да так и осталась с Забавой.
Щенок, как сказала Маленя, дожидался её на псарне…
***
С делами Харальд покончил засветло. Стражу к ограде и воротам приставил. К устью фьорда отправил лодку, велев грести к берегу и запалить там костер, если заметят в море кого-то чужого.
На верфи, стоящей в укромном месте, в изогнутом отроге фьорда, работу пока прекратили. Всех людей, посланных в помощь мастеру, Харальд отозвал. Сейчас они нужней в поместье, для стражи и дозоров.
Торкиля-кузнеца, работавшего в крохотной кузнице рядом с верфью, он попросил не зажигать огня несколько дней. Чтобы дым не выдал это место тому, кто подплывет с моря.
Люди, посланные во Фрогсгард и Мейдехольм, уже ушли. Обратно Харальд их ждал только на следующий день. На всякий случай он приказал не спешить. Потолкаться среди людей, послушать, что они говорят…
Кейлев сообщил, что прошлой весной в Хааленсваге заходили только два бродячих торговца. Имена их старик запомнил, так что Харальд велел посланным во Фрогсгард и Мейдехольм поспрашивать и о них.
На сегодня все было сделано. И Харальд, поднимаясь от причала, решил, что пора заняться бабами.
Точнее, одной бабой. Той, что сидела в его опочивальне.
Старуха, которую Кейлев приставил к Добаве, на этот раз примостилась не на кровати, а на одном из сундуков. Харальд, увидев её, довольно кивнул.
Самое время поговорить с девчонкой построже. А для этого понадобится переводчик.
Сама девчонка тоже почему-то сидела на сундуке. Брезгует его кроватью? Ну вот, кое-что и проясняется.
Бабы, подумал Харальд, усаживаясь на кровать напротив Добавы. То им место не то, то пахнет не так, то другая здесь лежала…
Вскочившая старуха поклонилась и бочком двинулась к двери.
— Сядь, где сидела, — уронил Харальд.
Затем дождался, пока старуха дохромает до того сундука, с которого встала. Объявил — громко, медленно, как раз для старых ушей: