Однако, Грэм молчал, в душе борясь сам с собой. Становиться крайним не хотелось, как и задавать наводящие вопросы, несмотря на долг, вбитый в подкорку во время обучения. А ведь он натаскан на вражеских шпионов, знал о демонах всё, что вообще знают люди... Но этого «всего» казалось недостаточно сейчас, когда эта рыжая мельтешила между столами, столь непохожая на тех, кого его учили убивать и ненавидеть за одно только существование на белом свете.
Грэм скрипнул зубами, через силу делая очередной глоток пива. Скоро из ушей польётся, а голова даже не захмелела – пустая и гулкая, как котёл. Что он вообще тут забыл? Второй день после смены приходил в таверну, садился за отдаленный столик и растягивал пару бокалов эля добрых два-три часа. Пил совершенно без удовольствия. А вчера и вовсе пришел с утра, после ночной смены. Глаза слипались, в голове шумело, а он сидел и сидел, буравя взглядом золотистую макушку, резво возникающую то тут, то там. И почему первый раз эта девица-демон показалась ему медлительной? Нет, она была удивительно скупа на движения, но каждый шаг, поворот, кивок был преисполнен такой грации, которой трудно ожидать от рабыни.
И лицо. Случайно поймав его взглядом, он долго не мог оторвать глаз, всякий раз удивляясь. Не красоте, нет – настроению. Ни грамма злости, ни тени ненависти – как такое может быть? Единственное, что он видел – равнодушие. Полнейшее равнодушие, плескавшееся в глубине удивительно ярких зеленых глаз. Грэм, наконец, вспомнил, как называется их цвет. Изумрудный, как драгоценный камень. Видел однажды, когда на их смотр заглядывал сам император. В его короне был точно такого же цвета камень размером с крупный орех. Но глаза девушки сияли даже ярче драгоценностей.
Хотя, красоте он тоже удивлялся. Очень уж она была… человечной. Демоны, которые выходили на поле боя, были больше похожи на животных – дикие, ощетинившиеся клыками, тяжело дышащие. Вокруг них всё бурлило, кипело и рвалось на части. Не только и не столько от магии, сколько от темперамента и внутренней силы. А эта девушка... когда она прикрывала глаза, в ней и демоническая природа почти не ощущалась. Грэм чувствовал лишь волны спокойствия и отрешенности. Словно все её мысли и чувства где-то далеко, а здесь, перед всеми – пустая телесная оболочка.