Ведь Ксеркс был уже немолод, сорока лет... Казалось, что за недолгие годы правления и многие годы, проведенные при великом отце, он успел изучить все неприглядные стороны человеческой натуры - и теперь тяготится своей обязанностью пастыря такого огромного бессмысленного и порочного стада.
Но это впечатление длилось лишь несколько мгновений. Ксеркс проследовал мимо, в сопровождении телохранителей и кучки любимцев: раздвинув драпировки, он скрылся в дверях с восточной стороны. Тех самых, откуда появились танцовщицы.
На несколько мгновений все гости, которые встали с мест, замерли в почтительном молчании; а потом облегченно загомонили, собираясь расходиться.
Я кинул взгляд в сторону дверей и вздрогнул: уже почти стемнело! В лишенном окон зале при искусственном свете это было не так заметно: только огни по углам казались ярче и тени чернее. А потом я посмотрел в ту сторону, где сидел Фарнак. Моего врага там больше не было!
Он бы не успел уйти прежде всех, его стол был ближайшим к царю! Куда же он ушел и когда?..
А если любовь и ненависть довели его до безумия - и он все-таки решил попытаться проникнуть в гарем? Тогда стражники распорют ему живот прежде, чем он доберется до женщин... Но ведь стражи гарема, конечно, не евнухи? Фарнак способен на любую хитрость!
Я поднял глаза... напротив меня стоял Эриду. Как будто между нами ничего не изменилось, и мой помощник по-прежнему ожидал моих указаний.
- Фарнак куда-то делся, уже давно, - пожаловался я: как успел привыкнуть ему жаловаться в этой стране. - И я не знаю, когда Поликсену отпустят из гарема!
- Иди домой, господин, - спокойно ответил мой величественный бывший раб. - А я вернусь позже вместе с госпожой.
«А как же твое назначение сатрапом?..» - подумал я; но ничего не сказал. Очевидно, это дело не одного дня: да и Ксеркс вполне способен передумать. Если только назначение Эриду не было жестокой насмешкой с самого начала!
Но мне больше ничего не оставалось, кроме как уйти. И Ксерксовы "бессмертные» угрожающе приблизились к нам, чтобы выпроводить: пока мы с Эриду говорили, громадный зал почти опустел.
Я молча повернулся и вышел, снедаемый жестокой тревогой... Солнце почти скрылось за западной стеной, и меня пробрал озноб. Я остановился на широкой площадке в тени дверей: меня посетила новая жуткая мысль!